Голыми руками...

указывает на эпистолярное общение.

«Коллега, приветствую тебя! Признаться, не ожидал что кто-то обнаружит мою фантазию. Расскажу тебе о себе, ведь ты, наверное, не знаешь о моей второй жизни. Я рад тому, что в этом моём втором мире, появилось существо, с которым я могу общаться, делиться радостью достижений и горечью ошибок. Можно я буду называть тебя Пятницей? Ведь долгое время я был Робинзоном.

И так! Свою мечту стать разведчиком, я начал осуществлять три года назад, прочитав роман Богомила Райнова «Господин Никто». А тут ещё химик наш, Анатолий Андреевич, рассказывая о предмете, сказал о симпатических чернилах. С детским задором я чуть не сразу кинулся узнавать о чернилах, но вспомнив о конспирации, узнал о них только через пару недель. И если ты сейчас читаешь мои признания, то я рад, что ты тоже разбираешься в химических процессах.

Шпионские детективы заменили мне школьную литературу, по которой я начал получать низкие оценки. А ведь в органы не берут двоечников. Приходится подтягивать хвосты.

Пока достаточно. Много информации передаваемых агентом — одна из причин провала. Кстати, о провале. Некто Казанский обнаружил пропажу целлулоидной ленты».

Вот такое письмо сочинил Мэтью пока Игорь с Аней ходили к роднику. Он мог и больше насочинять, но вид у Ани был не тот, с каким она покидала компанию. Покрасневшие глаза и мокрота в районе ноздрей говорили о слёзках. Дай, Бог, пролитых не от обиды. Не от обиды — улыбается озорница. Изменившаяся походка, откровенно намекала на дефлорацию. Глаза Игоря застилала апатия, свойственная мужчине, исполнившему желание. В основном своё. Пока Фёдор размышлял о Кате, Сашка Баян скрылся с Леной всё в том же направлении, к источнику.

— Зубы ломит от той воды. — Ответила Аня на вопрос вкусная вода в роднике или нет, заданный Сашкой из компании партнёров. — Федька с Наташкой пошли ещё дальше, говорят там вообще очумительный ручей, в следующий раз тоже возьму посуду для водички. Живой. Ой, какой живой. Так и охота жить.

Вызвав прилив крови к лицу Виктории, ушла ещё одна парочка. Сестра сказала Фёдору что поплавает, пусть не волнуется: «Я у бережка!». Мэтью присел, наблюдая за сестричкой. С ней рядом плавали ребята её возраста, она весело с ними общалась, и парень опять задумался о Кате.

Как сказать ей о своих чувствах? Так же в письме, чтобы не волноваться о дрожи своего голоса, не заикаться, путать слова? Да, это вариант. Но при этом не видеть её реакции? Минус! И она не будет слышать трепет признания, клокотания его сердца.

Его размышление прервал вскрик Вики. В её голову попал мяч. Она, не видя его, сильно испугалась неожиданного удара. Компания парней, которая так неосторожно играла, заржала в голос. Чем ещё сильнее обидела Вику.

— Неужто так весело, когда человек пугается? — Спросил Фёдор.

— А хули не смешного? Завизжала...

— Могли бы извиниться, чем ржать. — Громко сказал Фёдор.

— Ты, блядь, хочешь сказать, что мы кони? — Пьяный парень понял, что можно помахать