Естество в Рыбачьем. Глава 20: Эпилог

безмолвие. Женщинам даже укрыться не где. А нужда просится наружу. Короче мраки с бабьём в таких условиях... Извини, Ритуль, но эта проза жизни... Снег хорошо утрамбовался, хрен провалишься. В веренице машин виден «УРАЛ» с кабиной для вахтовиков. Женщины остались у машины, мы с Николаем идём к Уралу. Он сразу принялся извиняться, говорит, что не сам начал сношать Полину. Я конечно уже сам грешен, прощаю его. В «Урале» трое мужчин вахтовиков и водила. Едут домой на праздники. Пригласили нас к себе. А куда деваться? Вокруг степь, даже дороги не видно. Если Николай уже ездил тут и не помнит где сворачивать, то я вообще бестолочь в этом. А день то помните какой? Тридцать первое. Подошли ещё люди из других машин. Двое мужчин и женщина лет тридцати. Это из-за неё затор случился — она на легковой сама ехала, на заносе машину развернуло поперёк дороги... «Урал» работает, в кабине тепло. Ждём действий дорожных служб.

Где-то вдали раздался грохот — кому-то вздумалось прикончить купленные на новый год фейерверки. Старик, отвлёкшись на шум, продолжил:

— Женщинам... , да и нам опять по нужде охота. Я предложил сделать в снегу углубление. У кого-то нашлась лопата, рубим снежные кубы, выкладываем строение. Ну, хоть есть где срам прикрыть. Время к вечеру, нас не раскопали. Стали готовиться к встрече нового года. Приволокли кто чем богат. Еды мало, зато пойла валом. Спирт у вахтовиков, вино принёс мужчина из передних авто. Встречаем новый год уже бухими. Восемь мужчин, четыре женщины. В салоне становится жарко от нашего дыхания, раздеваемся как можем. Пытаюсь огородить Полину от других мужиков. И тут она заявляет: «Да расслабься, ты! Трахни кого-нибудь, когда ещё случится такой случай. Отдыхай, Ром!» оттолкнула меня и полезла танцевать с мужиками. Накатил я спирту не знаю сколько. Сижу закипаю. Кидаюсь на мужика, который лапает Полинку... , да куда там — он в два раза больше меня, ударил мне поддых, я и упал на сиденье. Смотрю мою, толстожопую Галку и художопую Ленку уже в открытую ебут. Мои спутницы откровенно блядуют, тащатся от ебли как шлюхи. Я опять с матом и угрозами на них. Тогда моя выдаёт: «Ты думаешь я тебя любила? Хрен тебе! Машину твою любила. И ебаться почаще! Иди вон зло на Ленке сними, отъеби сношеньку, как твой папаня меня!» Отталкиваю её, выпиваю остатки чьи-то. Злюсь на себя, вспоминаю что мне друзья про Польку писали, мама говорила. А хмель не идёт, чтобы отключить сознание совсем. Смотрю уже практически все голые, переплетаются телами. Одни кончают в них, другие пристраиваются, блядь. Та женщина ещё пытается отбиться, но как-то вяло. Она тоже в конце концов наделась пиздой на кол...

Максимыч сделал большой перерыв. Просто молчал. Другие так же молчали, понимая, что настал кульминационный момент. Дед выпил водки, сделал затяжку сигареты.

— Вот эти две картинки как фотография до сих пор в моих глазах. Нож