Финансовая депривация

передо мной. Я быстро вспомнил, как его зовут по имени-отчеству. За последние годы это имя стало в нашей семье синонимом ненависти. А теперь нас разделял всего один шаг. Мы оказались с ним одинакового роста. Этот мужчина статен и красив. Одет в сильную рубашку и джинсы. Нелегко выдержать взгляд врага, который одержал победу. И я не выдержал... перевел взор сперва за его спину, туда где в салоне сидела сексапильная фифа, а затем вовсе опустил в асфальт.

Пауза затягивалась. Он продолжал смотреть мне в лицо, и я вынужден был снова осторожно посмотреть ему в глаза. Меня словно обожгло огнем, когда я сделал это.

— Здравствуйте... — подавленным голосом прохрипел я.

Он не ответил, а через несколько секунд легким движением головы указал на землю. Без промедлений я встал перед ним на колени, оказавшись на уровне пояса. Заметив на его пальце большой перстень, я остановил свой испуганный взгляд на этом предмете.

Снова повисла пауза, а затем я впервые услышал его всевластный голос:

— Я бы мог отправить тебя вслед за твоими родителями, но знаешь, в таком положении ты мне нравишься больше. Ты раб и этим всё сказано. В моих руках теперь находится всё, а то, что тебе было дорого — я уничтожил. Я еще давно сказал, что именно так всё и кончится. Хотя учти, не я первым перевел эту войну на личный фронт — это сделали вы. Теперь благодари меня за то, что я оставил тебе жизнь.

Я подался чуть вперед и поцеловал его перстень. Осуществив этот смиренный жест, я склонился до самой земли, чтобы поцеловать обувь. На его туфлях были металлические наконечники с изображением головы льва, к которым я, поочередно прижался губами.

Сделав это, я не стал разгибать спину, оставаясь и дальше в прогнувшемся положении, лицом в нескольких сантиметрах от его обуви.

Теперь я готовился к чему угодно: к удару, к плевку, к ругательству, но он просто развернулся и сел обратно в машину.

«Эскалейд» рыкнул и стартовал. Я смотрел в одну точку, на мокрый асфальт. Почти сразу я услышал приближающийся стук каблуков.

— Что, встретил старого знакомого? — издевательски поинтересовалась Доминика.

В тот момент мне захотелось провалиться под землю. Я-то думал — это моя игра... с заведомым поражением... оказалось всё намного сложней.

Я поднял голову и посмотрел на Доминику. В её улыбке я распознал всё то же — издевательство. На ней был восхитительный брючный костюм кремового оттенка. Его покрой был таков, что остро подчеркивал формы её тела. Обута она в туфельки лодочки схожего оттенка. Я еще раз убедился, что это роскошная женщина. Да, жестокая. Да, обожает мучить. Да, при любом удобном случае выжмет из мужчины соки и отправит на свалку. Но она настоящая! Она не играет эти роли — такова её сущность. Как можно судить хищника за то, что он поймал и разорвал добычу? Мы, люди, хлеще зверей, только носим маски зайчиков и котиков. И наше зверское нутро — это отнюдь не что-то