Anima Sola. Продолжение

повлияло на Свету. Сейчас ей как никогда нужна была мотивация. После «отпуска», после казни, после материнства, она уже не могла вновь стать просто куском мяса, бессловесной куклой. Тот самообман «просто такая работа» — уже не прокатывал, но теперь она наконец знала, зачем. Долг, свой долг она еще не отдала, и пусть Ира будет ее ненавидеть всю оставшуюся жизнь, она все равно будет работать для нее, для нее и для других Ирин. Что бы хоть что-то хорошее после нее осталось, не считая дочери. Которую еще предстояло вырастить и воспитатьтак, чтобы она не повторила ошибок матери.

С другим чувством она теперь выходила на сцену, это была ее персональная Голгофа. Она позволяла палачам истязать свое тело ради других людей, в чьих бедах она не виновата, что никогда не узнают о ней, никогда не поблагодарят. Но она все равно делала это, она стала мученицей, принимая пытки со смирением, она шла до конца, умирала и возрождалась снова в объятиях дочери и любимого мужчины. Она не афишировала своего выбора, не кичилась им, но все было видно без объяснений. Поначалу было лишь удивление и непонимание, многие девушки считали, что она морочит всем голову, желая выбраться отсюда пораньше. Но потом появилось уважение и даже последовательницы. Их было немного, и их мотивация была искренней. И удивительное дело: люди получающие удовольствие от созерцания пыток, от вида женщин, вопящих от боли вдруг начали просить за них. И некоторым даже удалось покинуть это место раньше положенного срока. Света тоже могла рассчитывать на амнистию, но в прямом обращении к поклонникам она просила не ходатайствовать за нее.

Почему так вышло? Если разобраться, все вполне объяснимо. Жертва и мученица — это не одно и то же, первая кричит, упирается, цепляясь за жизнь, пытаясь избежать боли, страшась небытия. Вторая сносит пытки и мучения с почти религиозным благоговением, но не стремится к боли как мазохистка. И впечатления от просмотра такого действия совсем разные. Сила духа женщины обреченной на мучения, но не пытающейся избежать удивляет, сбивает с толку. Стандартный образ мыслей работает, и зритель ищет подвох, всматривается внимательно в ее взгляд, мимику, язык тела. Ищет, но не находит, и понимает, что это на самом деле. Это правда, и правда сбивает с ног, непонимание сменяется болью, и в сердце казалось бы конченого садиста появляется сострадание. Он не верит, он отрицает себя, пытается не смотреть ее больше, держится некоторое время, и снова начинает смотреть. И от просмотра возникает злость, ему неприятно это смотреть, но несмотреть он не может, потому что знает, что смотрят другие, и шоу будет продолжаться. Потому, что снова и снова он видит боль мученицы и силу ее духа. И рано или поздно ее боль становится его болью и вот уже пытка становится невыносимой. И он понимает, что есть единственный выход. Надо простить и отпустить ее. И тогда все вернется в норму,