и я, сославшись, что что-то забыл сделать по работе, уехал. Трясло. Трясло от осознания: Оля ведь все поняла...
В тот вечер, вернее, ночь я уже был сам не своим... лежал, пытался заснуть, читать, мастрбировать... вдруг скинул простыню и холодея от волнения лежал голым. Но включить комп и унять себя порно боялся... что-то заставило встать. И я осторожно вышел. Сначало в темноте ничего не увидел... но потом: щель, в их двери щель... освещенная отблеском фонаря из окна Оля лежала на левом боку, приобняв Полинку. В полусумраке простыня с неё сползла и белая спина её! и белые — белые её ягодицы!!! Чуть не икнул и стало горячо, сухо во рту и гортани. Кадык заходил и не пытался его унять... О, господи. О, так близко...
И вдруг потеряв страх и боязнь: трусы на пол. И заонанировал. В невероятии поднятого члена, вдруг пряной тяжкости яиц. Стараясь осторожно, трясясь от вожделения и страха. Видя её такую белую и нагую! Особенно её огромье ягодиц... вдруг не совладая со сдавленным стоном заспускал. Даже не думая, что на дверь и на пол рядом. И Полинка вдруг зашевелилась. И я побежал к себе. Застыв под простынею. не думал, потому что думать не мог.
А утром, не будя их, уехал... лишь в дороге похолодел: семя!... семя на полу у их двери! я ведь знаю эти сгустки и лужицу, когда все происходит после недельного воздержания... Как странно все внутри было: и стыд, и вдруг его радость, и вдруг какая-то давно забытая малчишеская боязнь... Три дня и они уедут.