Его послание. Часть 2

кончит ей в рот.

Золотые локоны парика, непривычные наощупь, расплескались по спине и плечам. Сейчас она блондинка, нельзя забывать об обмане, он должен расслабиться и улететь вместе с ней. Пускай трахает её в рот, как ему нравится. Как ей нравится. Как нравится сексуальной женщине, которая выросла из девочки-непоседы. Пускай затрахает её в рот, свою любовницу — сексуальную блондинку. Пускай получит удовольствие.

Он испускает стон, и она радостно заканчивает работу безумным нырянием на член. Горячее семя, солоноватое, как её слёзы, наполняет рот ритмичными струйками. Она рассасывает его, размазывает по рту, смешивая со слюной, с пересохшими слезами, с хриплыми безмолвными стонами.

8

Она летела на санках с горки, затем весело взбегала наверх с другими детьми. Мальчишка постарше прицепился сзади, съехал вместе с ней, а потом вырвал санки и убежал на горку. Она бежала за ним, кричала, чтобы он вернул санки, но он не слушал, сел на санки и поехал вниз. А она осталась стоять на горке.

Мама дома готовит обед — она не выйдет на улицу, даже если Лизу начнут бить. Она никогда не выходит, никогда не поверит, что Лизе может быть плохо.

И тут она увидела его. Он шёл от остановки, освободившись пораньше с работы. Заметив её, он, тревожно улыбаясь, поднялся на горку.

— Лиза, что случилось? Лизонька, ты плачешь? — присел перед ней на корточки, варежкой вытирая слёзки с её лица.

Он всегда называл её ласковыми именами, он сам выбрал ей имя. Елизавета — слишком длинно и помпезно. Лизонька — мягко и трогательно. Даже муж не называл её так. Только он.

Он приходил два раза в неделю: в середине недели и в субботу. Пятнадцать лет она не знала его так хорошо, разучилась помнить, понимать. Когда родители развелись, он ушёл жить на квартиру. Постепенно связь с ним слабела. Он хотел видеться с ней, звонил, интересовался. А она винила его в разводе, мама внушала, что он бросил их. Теперь, после десяти лет замужества и тяжёлого развода, Лиза понимала, как ошибалась, как он тянулся к ней все эти годы, как она отталкивала его, помня старую обиду.

Он позвонил ей перед самой смертью, словно чувствовал приближение развязки.

— Как у тебя дела, Лиза? — его добрый голос вернул её к дочерней реальности.

— Нормально, — она споткнулась. — Папа, у тебя всё хорошо? — она пятнадцать лет не называла его «папой». Это слово вырвалось у неё так мягко и тревожно, что она сама испугалась нахлынувшим чувствам.

Он тоже смутился, помолчал.

— Не знаю, доча. Возможно, мне скоро придётся уехать в командировку. Я не смогу звонить. Но я буду скучать по тебе.

Лиза вдруг поняла, что он имеет ввиду. Холодная волна озноба прокатилась по спине, спустилась к кончикам пальцев на ногах, заставила её вздрогнуть и встать.

— Ты... Когда ты уезжаешь? — спросила она.

— В следующий понедельник. Но ты не волнуйся, всё будет хорошо.

Он всегда так говорил. Всегда жалел её, скрывая горькую правду. В детстве он играл с ней на равных,