Ёб твою мать!

и телевизором, убрал звук телевизора и осмотрел стол.

Бумаги не было.

Он выдвигал ящики один за другим, но документа, о котором сказал Олег, не нашёл.

— Наверное, что-то напутал Олег — пробормотал Андрей — Может это было в прошлое его дежурство, и Лёха уже всё отправил.

Андрей прислушался: только характерное потрескивание конденсатора одной из ламп под потолком.

Вышел из комнаты и пошёл к помещению.

Включил свет, вошёл внутрь и закрыл дверь.

Посреди помещения стоял стол. Было холодно.

Он подошёл к столу и стянул простынь.

Нет, Олег не напутал. На столе лежала молодая женщина.

— «Свежая и, как живая» — мелькнуло у него — «Если бы не эти жуткие раны...»

— Кто ж тебя так, милая? Красивая... была...

Он наклонился к бирке на большом пальце правой ноги.

Но на бирке был только номер, накарябанный шариковой ручкой.

Андрей заглянул под стол, бумаги не было.

— Ччёрт! — щупал он возбуждающийся член и ощущая подтряхивание от вожделения.

— Ччёрт! Чё ж делать, а?

Он прошёлся по помещению, раз, другой. Мандраж нарастал и член уже стоял, вздыбливая ширинку. Расстегнув замок, сунул руку в трусы, и подняв его вверх, прижал к животу резинкой трусов.

— Сука! Блядь! Ннет, не смогу... если сейчас... то завтра...

Андрей вышел и, чуть ли не бегом, пошёл в служебку.

Надел плащ и включив звук телевизора, вышел на улицу.

Сбегал за презервативами в ларёк на остановке. Вернулся. Сбросил плащ. Выключил звук телевизора и пошёл к помещению, распуская ремень и расстёгивая молнию. Выстукивая зубами дробь и подвывая от нетерпения, разделся, раскатал два презерватива на члене, посиневшем от застоявшейся крови, раздвинул женщине ноги, лёг на неё и ткнув головкой в вульву, и опираясь на левую руку, развёл пальцами правой губы, и пихал член, преодолевая сопротивление неживой плоти, и ощутив, как рвутся ткани влагалища... кончил!

Его ещё трясло, когда он подошёл к раковине и только теперь понял, что забыл подготовить слив.

— Ладно, ладно — бормотал он, присев и откручивая гайку, и вытащив конец гофры из сифона, скатал презервативы с члена, и засунув в патрубок сифона, собрал слив.

Долго мыл руки и долго не выключал воду.

Оделся. Сдвинул женщине ноги и накрыл простынёй.

Осмотрел пол, и не увидев капель спермы, выключил свет, вышел, и вернувшись в служебку, завалился на диван.

Минут через пять уже спал.

..

Личная трагедия довела Инну до самоистязания. Она всё корила и корила себя, что не отговорила Сергея.

На заводе, начальник цеха, не выдержав вида, убитой горем Инны, отправил её в отпуск, сначала на три месяца, а потом в административный, с открытой датой окончания.

Инна вернулась в старую квартиру, где они жили с Олегом.

В квартире Сергея она не могла находиться и одной минуты. Задыхалась, натыкаясь на вещи, напоминающие о нём.

Олег переехал в квартиру матери.

Сергей прописал Инну у себя, и переоформил приватизацию, сделав собственником и её.

Инна не выходила на улицу, не ходила в магазин. Пыталась готовить, но всё валилось из рук.

Олег, каждый день, приезжал к матери, готовил и кормил её, делал уборку и стирал.

Через две недели он понял,