Деревенька ты моя деревенька

поля машины и трактора хозяина этого поля. Подъехав к полю, перевел комбайн из транспортного положения в «боевое» (рабочее) и, опустив пониже жатку, пошел на первый круг. Метров через 100 остановился, и достал из бункера обмолоченное зерно. Вадим уже бежал к комбайну. Я ему показал сырое зерно.
— Васильич! Влажность — хуйня! Высушим! Ты это посмотри, — он мне показал жмут соломы, — обмолот сто процентов. Ни капли потерь! И на след от комбайна глянь!
Я с опаской повернул голову, ожидая увидеть глубокие и широкие колеи развороченной колёсами земли. Но увидел лишь примятую стерню. Метровой ширины колёса комбайна наверно и по болоту могли пройти не вгрузая. Работа закипела. Гусеничные трактора буксировали к асфальту перегруженные машины, которые не могли самостоятельно двигаться по раскисшей земле. Настя отцепила прицеп с кировца. Один из гусеничных тракторов загрузился в него под комбайном и подтащил прицеп до дороги. Настя повезла зерно на ток.

— Настюха! Ты где?, — закричал я в рацию.
— Только что выгрузилась на току. Сейчас заеду домой, возьму что то пожрать.
— Настя, не надо, — вклинился в разговор бородатый, — это же какой крюк делать. Езжай на поле. Через час я туда всем привезу обед.
— Вадим Петрович, вы же запросите за этот обед, как в ресторане. Уж лучше я сожгу лишний литр соляры.
— Нет, нет, нет. И обед, и ужин бесплатно. И в неограниченном количестве.
— И с какого перепугу такая доброта?
— А ты отца спроси. Я даже ни капли не жалею, что плачу полуторную цену за комбайн.
— Доча, он прав. Отечественные комбайны такое сырое зерно не смогут молотить. Половина урожая пойдёт с соломой в отходы. И если сегодня дождь не помешает, то к утру оба поля добьём.

— Васильич, ты же не выдержишь 20 часов.
— Вадим, не ссы. У меня надёжный помощник есть.
— Что то ещё не нарисовался твой помощничек, — с сарказмом прокричал в рацию бородатый.
— А вот здесь, хрен ты угадал, — я хихикнул в микрофон, — ты его с самого утра наблюдаешь.
— Настя?! Не верю!
— Вадим Петрович, это действительно я.
— Подкалываете? Ну ладно. Но если действительно до утра поля будут обмолочены, то я бороду от радости сбрею.
— Вадим, тебя тогда жена завтра не узнает и к себе не подпустит.

Эта уборка урожая была настолько экстремальная, что я за всю жизнь не помню такого. Как всегда во время обмолота шли дожди. Но в этот год они зарядили почти через день. Комбайны, кроме нашего финна, не могли ничего сделать. Они грузли, а если и могли что то обмолотить, то большинство урожая выбрасывалось вместе соломой. Поэтому наш комбайн был нарасхват. Если не шел дождь, то работали, подменяя друг друга по 20—22 часов в сутки. А иногда не останавливались даже во время небольшого дождя. Но всё равно умудрялись с Настей потрахаться без остановки комбайна.

Транспорт для вывоза зерна был всегда с одной стороны поля. А когда комбайн шел в загонку