Anima Sola. Продолжение

конец, тем мучительнее Сергей искал решение. Но решения не было, и он понимал это, понимал, но не мог принять. Ибо как только он решался разрубить это узел, как сразу его терзал вопрос: «А что, если?» И это «а что, если?» не давало сделать решительный шаг. А дни шли, утекали как песок сквозь пальцы, и чем меньше оставалось времени, тем более Сергей ощущал напряжение в их отношениях. Она ждала от него ответа, ждала тихо, не напоминая, не давя на него, понимая, что ему нелегко, и что скорее всего он будет тянуть до последнего. Это все портило, ставило блок, не давало ее отдаться чувствам до конца, понимая что разлука может стань невыносимой. Пару раз она даже готова была дать слабину и остаться с ним здесь, на его условиях, только бы он был рядом, но брала себя в руки, напоминая себе, что теперь она не одна. Так или иначе, оба они пытались использовать оставшееся время по максимуму, жили сегодняшним, потому завтра могло не наступить. Это был их медовый месяц посреди Ада, первый и последний, радостный и грустный, наполненный любовью и печалью. Теперь им не нужно было делить друг друга с кем-то и Света и Сергей смогли, наконец, отдаться страсти без остатка, без мысли, что потом кто-то другой будет владеть ей. Они познали друг друга так глубоко как могли, каждый уголок тела, каждый закоулок души.

Последняя ночь, да она точно решила, что это ее последняя ночь с Сергеем на острове, так или иначе. Возможно последняя ночь с ним, и нужно было сделать так, чтобы он понял это, чтобы знал, что может потерять, от чего отказывается. Он ласкал ее неистово, даже грубее чем обычно, долбил словно дешевую шлюху, но ей нравилось, ей всегда это нравилось: отдавать свое тело в его распоряжение, зная что только в этот момент она может дать слабину, подчиниться ему целиком и полностью, не боясь потерять себя. Только здесь, только в постели она это делала, потому, что когда он касался губами ее груди, она уже не владела собой, а когда он ласкал ее снизу, она текла желанием, умоляя наполнить ее всю, всю без исключения, без очередности. Когда она лежала возбужденная и теребила клитор, ожидая его прихода, он мог просить о чем угодно. Порой специально медлил, и тогда Света сама набрасывалась на него, загоняя член в себя и скакала на нем, и ему нравилось созерцать ее искаженное похотью лицо. А потом иногда он резко сбрасывал ее с себя, и в ярости и обиде она лезла к нему с кулаками. А он заламывал ей руки, наклонял и грубо брал сзади. Долбил быстро и мощно, и вскоре ее накрывало, и в это мгновение она прощала ему все. Но сейчас было не так, сейчас он все решал, он был ее господином, он входил и выходил, уходил спереди