Голыми руками...

суслик и то грознее их, тварей. — Он, посмотрев на Фёдора, добавил: — Ты правильно поступил, брат.

— Федь, извини меня. Ты был прав! — Слезинки омочили нижние реснички девочки. — Того мента... , ну, который тебя в тюрьму перевёл, уволили. А Сашиного отца наградили грамотой за быстрое... реагирование в... экстремальных условиях.

В палату входит врач в сопровождении медсестры и санитарок.

— Молодые люди, покиньте палату, нам нужно обработать раны больного. — Получив предписание допускать к больному родственников и близких, врач может попросить их удалиться на время перевязки ран и замену белья под больным. — Галочка, дайте Виктории валерьянки. Не волнуйся, моя девочка, мы делаем всё возможное, чтобы твой брат вышел их комы.

Сепсис от ран ржавым гвоздём не так пугает Анвара Ринатовича, как отсутствие реакций на раздражители — как бы не поражение центрального позвоночного нерва, не передающего раздражения в мозг.

Сегодня опять никакой реакции — на покалывание подошвы, постукивания по коленному нерву. Тело подпитывается физрастворами и глюкозой. Моча выводится через катетер, который дважды в сутки вводят в уретру.

Обработав раны, поменяв под лежащим простыни, медики позволили девочке и парню продолжить бдение.

Медсестра провела в палату к Фёдору совсем осунувшуюся Эммы Оттовну. Некогда любимый «Руди», сейчас похоронен. И убил его, тот парень, которого она также как Рудика, любила. Последние годы любовь к внуку сменилась на апатию. А вот уважение к Фёдору наоборот усилилось. Хоть и ругала дочь убийцу, но Эмма понимала, что в конце концов, неуправляемый внук стал бы и для её семьи обузой и предметом гнева.

Войдя в палату старая женщина, поздоровалась с девочкой и Борисом.

— Феденька, ты не нагружай душу свою... — Слёзы создали ком во горле. — Это я, старая, надоумила тебя. Мой это грех... Я его понесу. Выздоравливай, внучок... , сынок... , мужчина! Живи и не думай о Вилли.

Девочка подошла к Эмме Оттовне, обняла, поцеловала в щёку. Поплакала вместе с ней.

— Спасибо, тётенька Эмма. Он вас услышал. Когда поправится, мы придём... , мы будем навещать вас, Эмма Оттовна.

После обеда в палату пришли Света и Олег Изюбров, отправив перекусить Вику и Бориса. Девочка просит парня разделить с ней трапезу:

— Не могу одна кушать. Начинаю плакать. — Это не плутовство, Вика действительно плохо помнит, когда она ела в одиночестве. — Мама как всегда готовит обед на двоих... — Она всё-таки не удерживает влагу на глазах, проливает её на щёки.

— Конечно, сестрёнка, конечно. И чем моя будущая тёща изволит кормить зятя? — Шутка помогает, Вика улыбнулась, протёрла носик.

— Суп с фрикадельками и азу. Компота, извини не варим.

— Э-э нет! Так не пойдёт. Каким-то супом и жарким не отделаетесь. Даёшь компот!

К окончанию рабочего дня к Анвару Ринатовичу приходит Жанна Сергеевна.

— Как сегодня реакции?

— Никаких... Я бессилен... Нужно обращаться в республиканскую клинику или даже в Московскую.

— Транспортировать его туда?

— Сначала нужно обратиться... Поймите меня, я не могу гарантировать, что при транспортировке не станет хуже. И так пока возили его туда-сюда, неизвестно, что со