Про завод. Эпизод второй

сегодня?

Я пожал плечами — А что, Людмила Михайловна?

— Да время обед, пора уже и стол накрывать. Может после праздника?

Я не успел ответить

Развернувшись к нам на своём кресле, Николай Владимирович процитировал — «Дней лет наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь»

Я улыбнулся, а Людмила поджала губы.

Псалом Давида, человека Божия — закончил Дрёмов

Я повернулся к Дрёмову — Псалом Моисея

Не ожидая этого, Дрёмов вскинул на меня глаза и повторил с нажимом — псалом Давида!

Я ощутил, физически ощутил, как напряглась за моей спиной Людмила Михайловна. В отделе зависла тишина и сотрудники, повернув головы в нашу сторону, застыли в ожидании.

— Псалом Моисея, восемьдесят девять, стих десять — я расслабился и с усмешкой взглянул Дрёмову в глаза

Он заёрзал в кресле и снова повторил — Псалом Давида — но, уверенности в голосе, уже не было

— Зачем мы спорим? — сказал я — Я видел у вас Псалтирь, давайте проверим?

Он обрадовался и, поворачиваясь в кресле, и потирая руки — А действительно, сейчас проверим, кто прав?

Он всё ещё был уверен, что прав он.

Дрёмов выдвинул ящик и достал Псалтирь, и листая его приговаривал — Сейчас посмотрим. .. вот! Семидесятый! — Он победоносно на меня взглянул и опустил глаза и удивлённо произнёс — Тут не написано, кто автор псалма

Он пробежал псалом глазами — Нет, не в этом

— Наверное в семьдесят втором — он листнул — Псалом Асафа — и снова пробежал глазами — Неэт! — уверенности больше не было в его голосе

— Николай Дмитриевич, откройте восемьдесят девятый псалом, стих десятый

Он полистал Псалтирь — Восемьдесят девятый, молитва Моисея, человека Божия — и, скользнув взглядом, замер...

Поднял на меня глаза — Да, Моисеев, но почему я думал, что Давида

Он искал оправдание для себя

И опять, я физически ощутил, как за спиной расслабилась Людмила и, не оборачиваясь, увидел её улыбку.

Оживились коллеги и стали сдвигать на середину комнаты столы.

Я не стану вас утомлять тостами, которые произносятся по случаю праздника 23 февраля. Я не стану рассказывать, сколько было выпито вина, виски и водки! Я сразу перейду, к тому, ради чего весь этот рассказ зачинался!

Отзвучали последние аккорды танго и сразу же зазвучал «Белый танец».

Вадим и Олеся, не успев отстраниться друг от друга, закружились в вальсе.

— Я приглашаю вас! — Людмила стояла возле меня

Я поднялся, и мы двинулись на свободное место. Когда я приобнял её за талию, Людмила негромко произнесла — Я пьяная, Дмитрий Георгиевич, один круг пройдём и перейдём на медленный танец.

Я качнул головой и повёл её по кругу.

Она танцевала легко, слегка откинувшись. Мы прошли круг и перешли на медленный танец. Её руки легли на мои плечи, мои руки на её талию. Не знаю, почему я это сделал: после вальса дистанция между нами была на две ладони, но я потянул её к себе поближе и не рассчитал. Она шагнула, и её правая нога оказалась между моих ног, а моя правая между её ног. Людмила Михайловна не отстранилась, и мы двигались в медленном темпе.

Людмила поправила