Ебипетский папирус. Часть седьмая

Ты даже можешь завлечь женщину, если захочешь. Я в этом деле сгожусь только в качестве помощника.

В моем сознании сразу завязывается действо.

— Так! Мы похищаем Павла. Раздеваем догола. Связываем его. Давай порепетируем. Разденься... руки вдоль тела, будто ты связан. .. Я сажусь промежностью на лицо жертвы... Он лижет мне гениталии! Лежи, давай, чего замер? Мм-м, как приятно насиловать. Брр-р. Ой... ! Я потеряла суть сценария. Ай... Ещё... ! Да! Айя-яй... Фух!

— Плохая из меня насильница. Не сможем сделать из него секс-наркомана. Придётся испытанными средствами. Секретные духи, блядское виляние попой, случайные столкновения... Ну, что ж это тоже восхитительно. Посмотрим, насколько он падок на уловки дам.

— А может перейдешь на следующий уровень, станешь работать в горкоме, а там и до главы не далеко?

— Ты не был на заседаниях горкома, мне приходилось как ты помнишь. Более отвратительных рож я не видала — толстопузые, брюзжащие ядом старики. Хочешь отправить меня на их растерзание? Идет она к чёрту такая должность. В крайнем случае пойду опять на стройку.

Различными увёртками, создавала видимость случайных встреч, столкновений. До того мало посещаемые мною совещания, стали обязательными по моей инициативе. Обеденные перерывы позволяли пройти мимо стола, за которым обедал Паша. Шлейф аромата от духов западных производителей, смерчем окутывал те места, где находилась жертва. Паутина была соткана.

Не надо забывать, что соперниц в лице более молодых сучек, работавших в управе, было достаточно. Они, откровенно одеваясь в коротенькие юбчонки, наоборот отталкивали эстетично воспитанного Павла. Я же наоборот всегда в строгом костюме или приличном платье, была недоступным плодом. А, как известно недоступность подстегивает желание.

И однажды он сам зашёл ко мне в кабинет. Испытанным способом, показываю ему, какого цвета мой бюстгальтер. С полминуты стояла, будто копалась в кипе бумаг, позволяя ему насладиться белизной кожи на моих грудях.

Через пару дней вызвал меня к себе в кабинет, под видом обсуждения довольствия рабочих. Ладонью обхватил угол стола. Я подошла к этому углу, как будто пытаюсь показать что-то в документах, трусь лобком об костяшки пальцев. Лаконичность речи пропала у обоих одновременно. Бекали, мекали.

Поднялся из-за стола, провёл пальцами по моей щеке, убирая прядь волос за ухо. Поцеловал. Я показываю оторопь. Он смелеет, притягивает к себе, опять целует. Я руками будто отстраняюсь от него.

— Павел Петрович, не надо, — голосом целки умоляю его, — я тревожусь за последствия.

— Анна Андреевна, прошу вас, не отталкивайте меня. Один поцелуй. Всего один страстный поцелуй охладит меня.

Всасывает мои губы. Долго облизывает их. Я ему позволяю. Феромоны от моего цветка, окончательно вскружили разум мужчины. Рукой, нажимая на попу, придавил мой передок к уже обозначившемуся бугру.

— Ах, Пал Петрович! Умоляю вас. Посмотрите на моё лицо. Оно залито краской стыда, как я выйду отсюда? — Жеманюсь я как институтка. Лицо действительно было алым, но не от стыда, а от возбуждения. Алые щёчки наоборот сделали привлекательней меня.

— Как у вас со временем сегодня вечером? Приглашаю