Четырехполюсник восьмого года. Часть 1: Эмма, или Квадратура круга

и подобным образом пролонгированные акты приветствовала, не упуская возможности в финале взять в рот, принять все выплески, и потом еще долго водить по постепенно опадающему члену изящной ручкой с поблескивающим на безымянном пальце золотым кольцом, выдавливая из канала всю сперму до последней капли, поглядывая при этом на меня так восхищенно, словно я невесть какое геройство сотворил. Сама она кончала как при вагинальном сексе, так и от ручных ласк клитора, говоря, что ощущения практически одинаковые, в среднем два-три раза на один такой типичный для нас долгий коитус. Нелишним будет заметить, что несмотря на всю предопределенность ее оргазмов, и я каждый раз с восхищением смотрел, как она теряет над собой контроль, краснеет лицо, раздуваются ноздри, вырываются крики и стоны, дергается поясница и все тело, обильно увлажняется межножье... А потом, после кратковременной прострации, Эмма открывала глаза и смущенно-благодарно говорила «Спасибо! Я не сильно кричала?».

Но еще замечу, что гармония — не вседозволенность. Анальный секс был Эмме противопоказан по медицинским причинам, даже случайные касания при трахе раком были для нее болезненны. Насчет группы МЖМ дело дальше разговоров не зашло, и даже в самом смелом откровении она оговаривала, что должна быть выше пояса накрыта одеялом с лицом, чтоб не дай бог ее никто не узнал и не запомнил бы, а ниже пояса что хотите — делайте. Конечно, можно было найти юнцов-куниманов и сказать, вот мол, будет интим такого плана: хочешь — соглашайся, не хочешь — пошел вон! Но мне самому такой сюжет не понравился. Некто лижет пизду моей подруге, или даже ебет, а я что делаю в это время? Если по условиям задачи не могу ни трахать ее в рот, ни грудь ласкать, ни каким-то образом принимать участие. Рядом стою и хуй дрочу? А вприсядку не танцую?! Отчетливо пахнуло куколдом, и замысел был похерен, к вящему удовольствию Эммы. Что касается группы ЖМЖ, то помимо той же степени конфиденции от гипотетической партнерши, еще и явно проступила гримаса брезгливости на ее лице, будто я предложил ей отведать лягушачьих лапок, а она, признавая все заслуги галлов в культуре и кулинарии, словно зачитала мне по слогам букварь: «Мы не французы! Французы — не мы!».

В соответствии же Эммы остальным пунктам категории «женщин-жён» я убедился частично в тот же день, чуть позже завершения первого захода. Когда после душа, отдыха и перекура, проанализировав собственные ощущения, понял, что не насытился ею, что мне хочется еще поболтать-послушать, полежать-пообниматься, поцеловаться-потискаться, словить физический кайф от траха в две доступные дырочки и моральный — от ее оргазмов. Спросил:
— Останешься со мной на обед?
— Да, — просто ответила Эмма. — Разогреть?
— Если не трудно. А потом, до которого часа свободна?

Эмма с удивлением посмотрела на меня.
— До которого скажешь. Ну, вечером домой надо, конечно. Но если надо остаться — останусь.
— А на работу тебе не надо?
— Нет. Если срочно понадоблюсь — позвонят. Погоди, но ведь у тебя есть дела в