Финансовая депривация

полголоса спросила она. — Хотел лишиться всего и стать беспомощным. Смотри, как просто ты лишился миллионов. Всего день назад ты был богатым, а теперь у тебя вряд ли есть даже на поход в магазин. Ты ведь, наверное, даже еще не понимаешь, что такое быть бедным, ведь ты им никогда не был. Ты никогда не смотрел на ценники в магазинах, а всегда покупал, что тебе хочется. Обещаю, уже скоро ты почувствуешь такие острые ощущения, что осознаешь всю истинную суть реальности. Я окуну тебя в новый мир жизненной остроты. Будешь смотреть, как другие мужчины наслаждаются жизнью, а сам тем временем будешь страдать. Но я научу тебя получать удовольствие от этих страданий. За это ты потом еще будешь благодарить меня. На столе лежат бумаги и ручка, всего три твои подписи и из этой квартиры ты выползешь никчемным жалким существом, которое полностью зависит от моей воли. После этих подписей ты уже реально не сможешь ни на что повлиять. Вставай, беги, пытайся повернуть всё обратно или подписывай и продолжай сладко дрочить. Я даю тебе выбор. Решайся. Что сильнее, твоя похоть или чувство самосохранения? Для тебя оказаться нищим — считай равносильно уничтожению.

Её трусики оказались на уровне моего лица. Моя рука всё активнее работала с членом. О, какое идеальное у неё тело! Какая кожа! Жаль нельзя прикоснуться. А может попросить? Да, попрошу.

— Доминика, я могу рассчитывать на какие-нибудь привилегии?

— На привилегии могут рассчитывать мужчины, которые держат ситуацию в руках. Ты мог бы рассчитывать на любые привилегии, если бы на коленях стояла я. Но на коленях — ты. На самом деле ты сейчас и так получаешь слишком много. Ты не сидишь в грязном подвале, и тебя не мутузят бритоголовые верзилы. Тебя не везут на окраину города копать яму. Ты стоишь в светлой квартире перед красивой девушкой, которая вполне мило с тобой общается. Разве это не привилегия? Конечно, если хочешь, могу тебе устроить, о чем только что сказала.

— Нет, пожалуйста, не надо, — покорно произнёс я. — Доминика, я хочу прямо сейчас всё подписать.

— Отлично.

Я с неохотой убрал руку от члена и потянулся к столу за бумагами. Затем схватил ручку и стал искать место для подписи, но в этот момент получил крепкий подзатыльник.

— Нельзя ничего хватать! Вокруг тебя нет ни единой вещи, которая бы тебе принадлежала! Поэтому веди себя спокойно и о каждом своём намеренье спрашивай разрешения.

Она взяла листы и положила их на пол, передала мне ручку, а после, носочком своей лакированной туфельки, стала показывать место, где я должен был подписаться. На подписи ушло секунд двадцать, так как я намеренно медлил и наслаждался моментом. Затем она приказала подать ей бумаги, взяла их, и под стук шпилек унесла в другую комнату.

Внутри у меня было странное чувство: вроде бы кайф, но не очень.

Доминика вернулась и, увидев, что я снова взялся за член, влепила мне сильную пощечину.

—