Красиво сломанная тайна

свой довольно простой план, Саша уже не мог. От этого он испытывал сексуальное возбуждение.

Причём таких сексуальных эмоций, как сегодня, не было ни с одной из его девушек, хотя абсолютно все подобные переживания у Саши в голове всегда так или иначе были связаны с чувством вины. Началось это с детства — с того момента, когда мать поймала его за онанизмом. Когда вместо того чтобы тихонько выйти из комнаты, она ворвалась в гневе, опозорив его, пристыдив, обругав, а потом не говорила с ним месяц. Когда его сестра, Аня, первые дни успокаивала его, а потом на протяжении чуть ли не года, при любой возможности смеялась над этим.

Сейчас Саша чувствовал вину, а значит в этом был секс. А ещё во всём этом была его мама, поэтому чувство вины было во сто крат сильнее обычного. Оно пьянило Сашу, и гораздо сильнее, чем вчерашнее вино.

Саша вставил ключ в замочную скважину, провернул и после знакомого щелчка открыл дверь пустой маминой квартиры. Наружная лампа осветила прихожую. Саша шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Он снял рюкзак, по привычке положил его на тумбочку, с которой он вчера забрал ключи от квартиры. Свет он не включал. Саша любил темноту. По мягкому ковру он медленно пересёк прихожую, и через небольшой коридор зашёл на кухню. В полумраке он включил чайник и заварил себе чай.

Затем Саша направился в ванную. Тут он всё же включил свет. Необычные ощущения. Его внимание начало фокусироваться на тех предметах, на которые он никогда раньше не обращал внимание — на маминых личных вещах. Он осмотрел её зубную щётку — повертел в руках и поставил на место, затем снял с верхней полки упаковку её тампонов — оb... Ничего интересного. Тут он развернулся и его взгляд упал на сушку для полотенец — на ней висел мамин лифчик. Повседневный белый, окантованный кружевом — размера, эдак, четвёртого. Саша взял его в руки — видимо вчера после душа мама не кинула его в контейнер с грязным бельём, а повесила рядом.

Таких больших размеров он раньше в руках не держал. Катя — девушка, с которой Саша встречался в университете, была крохой — совсем миниатюрной. У неё была узкая талия, аккуратная попка и небольшие стоячие грудки, обе легко помещавшиеся в ладони. И она всегда носила пуш-ап. Мамин же лифчик по ощущениям был раза в три больше Катиного. А ещё в нём не было поролона, вообще не было — тонкая ткань, державшая грудь, была мягкой и тоненькой. Саша поднёс лифчик к лицу, закрыл глаза, уткнулся носом внутрь чашки и сделал глубокий вдох. Он почувствовал приятный и хорошо знакомый запах матери. Не её парфюма, не косметики — её тела, который он чувствует каждый раз, обнимая её.

Не найдя больше ничего интересного, Саша повесил лифчик на прежнее место, вымыл руки и вышел из ванной. В прихожей он взял рюкзак с оборудованием и отправился в гостиную.

Саша положил рюкзак на диван, стоявший торцом к