Евгений О

привычными напитками), его ожидало очередное испытание. Наутро он получил стакан с водой, но никакой пищи. Он занимался домашними делами, испытывая постоянный голод, но и в обед повторилось то же самое. Девушки спокойно взирали на его мучения и только добавляли дел; пиком стало приготовление обеда, ни к одной крошке которого «вещи» не было позволено притронуться. На его попытку возразить Вика отреагировала молниеносно: вскочила с дивана, ударом каблука пониже колена сбила с ног и проговорила: «Вечером будешь наказан! Или мы сделаем все, что обещали... Так что лучше утихомирься и поцелуй ножку...» После чего темноволосая мучительница успокоилась и вернулась к своим делам.

Потом девушки уселись обедать, Евгений наблюдал за ними со своего коврика. Но Юля с нехорошей улыбкой спохватилась:

— Вещь тоже должна поесть. Она не очень хорошо ведет себя, но получит пищу, не так ли?

— И верно, — Вика повернулась к Евгению: — Ну-ка, принеси сюда горшок! Подчиниться!

Евгений уже догадывался, что последует сейчас, но приказ исполнил. Фантазия девушек его уже заворожила и подчинила себе. Следуя за ними, он каждую минуту открывал какую-то новую грань в мире и самом себе. И поэтому совсем не удивился, когда Вика поинтересовалась:

— Раз нашу жидкость вещь уже пробовала, почему бы не приучить ее и к более вещественной нашей части. Никто не хочет?

— У меня, кажется, сегодня подходящий стул, — заметила Лена. — Но раз ты предложила, начни сама...

Вика тут же уселась на пустой горшок и почти тотчас раздался характерный звук.

— Не бойся, питаться этим постоянно тебе не придется. Но попробовать необходимо. К копрофагии тебя никто не приучает, это нам неинтересно, как и травить тебя. Все абсолютно здоровы. Но проверить твое повиновение необходимо. Вещь должна любить даже отходы своих хозяек. В этом смысл наших взаимоотношений. Не получишь еды, пока не попробуешь. А обед сегодня действительно вкусен.

И девушки принялись за еду, не переставая обсуждать, когда же их «вещь» последует совету. Юля дошла до того, что даже протянула Евгению ложечку: «Пока мухи не завелись! Глотай же скорее, дурак!»

Он, конечно,...некоторое время боролся с отвращением, но вскоре переступил через это, казавшееся таким давним и чужим, чувство. Первый глоток дался с огромным трудом; его чуть не вырвало, но угрожающих взглядов было достаточно, чтобы он продолжал бороться со следующим, еще чуть теплым кусочком.

— Достаточно! — заявила Вика. — Надеюсь, было вкусно?

Он кивнул.

— Теперь отправляйся и вымой горшок, а я положу тебе твою порцию. Хотя дерьмо хозяйки — достойный деликатес.

Это блюдо вошло в его рацион достаточно прочно. Та из хозяек, которая чувствовала в том потребность, какала в белый горшочек утром, и «вещь» должна была начать с пробы свой день. Вечером, при желании девушек, к ужину он получал тот же десерт — в количестве символическом, но вполне достаточном, чтобы вызвать омерзение и ощущение того, что он — вещь, находящаяся в чужой власти.

Вечерние наказания повторялись ежедневно. Теперь пороли за малейшую, даже кажущуюся провинность — дерзкий взгляд, изданный не вовремя