Игрушка для "кожаных сестричек"

Уверена, вы были хорошей парой? Стоит ли поясок этого?

— Да: Кожа действительно очень много добавила к обычному удовольствию. — Алексей хотел быть кратким, но не мог сдержать своего восторга и восхищения, когда Нина получила платок, которым его только что обтерли. Девушка осмотрела «трофей» и улыбнулась:

— Как обильно! Явное наслаждение: И для него, и для нас. — Она погладила юношу пониже спины и знаком позволила сесть. Затем поблагодарила пожилого мужчину и ужин продолжился как ни в чем не бывало.

После этого Алексей снова танцевал с обеими сестрами; Ира, прижавшись к нему всем телом, прошептала на ухо:

— Вечером нас ждет кое-что совсем особенное: Тебе придется поучаствовать, раз уж ты решил быть послушной игрушкой. — И властные губы сестры сжали мочку его уха:

: Через десять дней Алексей покидал гостеприимный городок. На вокзал его, облаченного в новый костюм, экипированного и покорного, сопровождали обе девушки. Нина, услышав объявление о прибытии поезда, заметила со вздохом:

— Что же, придется расставаться с пояском. А жалко!

Она отвела брата в туалетную комнату и сняла с него кожаную сбрую, упаковав ее в ридикюль. При этом Алексей ощутил не только и не столько радость освобождения, сколько ощущение нехватки чего-то важного, дорогого. Он признался в этом сестре, как уже привык делать. Последовал ответ:

— Ну, мы же не прощаемся: Ты всегда можешь развлекаться подобным способом. И я рада, что тебе этого хочется. — Прежде чем застегнуть брюки, девушка прикоснулась губами к тому месту, которое недавно охватывал пояс.

На перроне Ира заметила:

— Ты стал гораздо приятнее, чем был совсем недавно. Такой милый, обходительный, спокойный: Таким и оставайся: Кроме того, не забывай о моем маленьком презенте. — И она пальчиком натянула кожаный ошейник, все еще остававшийся на юноше. — Старайся не снимать его; ведь это теперь часть твоей жизни.

Сестры еще раз чмокнули его в щеку и усадили в вагоне:

— Я обязательно вернусь через год: — прошептал Алексей.

— Ждем с нетерпением! — улыбнулась Нина.

Он долго смотрел из окна вагона на исчезающий в дымке город. Здесь он пережил настоящее счастье, стал совершенно другим человеком — лучшим, чем тот, прежний Алексей. И здесь познал смысл своей жизни; дело было не только в коже и сексуальных обрядах — они просто символизировали ту высочайшую радость, которую обеспечили ему сестры: быть игрушкой, окруженной заботой, покорной. И счастливой.