Студенческий заработок

месте. Ребята подъехали на большой, шикарной машине и поехали отдыхать на дачу к Гоцишвили. Девушкам нравились эти молодые, уверенные в себе парни. И хотя все они работали в органах, о которых ходили самые противоречивые слухи, вели себя они по джентельменски. Не жадились, и угощали девушек вином, конфетами и мороженным, любили их страстно, пылко и горячо. Покладистые и сговорчивые девушки тоже понравились ребятам, и Таня была прощена, став внештатным осведомителем органов. Постепенно Гоцешвили и его друзья охладели к Тане, и она стала выполнять деликатные поручения органов. Ее подкладывали в постель к ответственным работникам области и она на другой день исправно докладывала о чем те в порыве страсти говорили, о ком рассказывали анекдоты в предшествовавших близости застольях. Именно по заданию органов она и не эвакуировалась, а осталась в подполье. Допрашивая Таню Бичени понемногу проникался к ней внутренней симпатией, он даже любил как-то по особенному, эту красивую, по детски наивную и искреннюю девушку волею судьбы попавшую в такие замысловатые жизненные перипетии. Когда подошло время повешенья, на центральную базарную площадь деревни немцы и полицаи и согнали все население этой и соседних деревень. В центре стояли два высоких столба, и между ними была перекинута перекладина. Между столбов стояла грузовая машина, в кузове которой, аккурат под перекладиной, стояла табуретка. С перекладины свешивалась веревка заканчивающаяся зловещей петлей.

Когда в горницу к Бичени ввели Таню в одной исподней рубахе, такую поразительно беззащитную и трогательно взволнованную, все в груди у него перевернулось. Он подвел ее к окну и показал взглядом в сторону приготовлений. Она взглянула на висильницу, смертельно побледнела и повалилась в руки Бичени без сознания. Дав команду позвать фельдшера, он перенес ее на лавку у стены. Лысый, грузный старичок фельдшер засуетился в своей медицинской сумке, нашел нашатырь, смочил ватку и поднес к лицу Тани. Она пришла в себя от резкого запаха, вскочила с лавки, со страхом оглядела всех вокруг и вся дрожа прижалась к Бичени, как бы ища у него защиты и не понимая, что это он еще вчера поздно вечером подписал ей смертный приговор. Он не удержался и погладил ее роскошные распущенные волосы, слегка приобнял за плечи и посадил на лавку. Она тут же вскочила и опять прижалась к нему с ужасом глядя на двух здоровенных автоматчиков которые пришли сопроводить ее на место казни и нерешительно топтались у двери ожидая указания офицера. Взглянув на Таню еще раз, Бичени резко встал, вышел в соседнюю комнату, где в одном исподнем валялись пьяные со вчерашнего дня, приведенные полицаями для услады эсэсовцев, девки. Взяв одну из них за руку, он, не взирая на ее протесты, втолкнул в комнату где ждали автоматчики.

— Вот, она тебя выдала нам, — показал он на приведенную девушку. Таня с ужасом узнала Лизку, соседку по улице, которая тоже работала на подпольщиков. Но Лизка была комсоргом третьего отделения отряда партизан