Рыбкин рассказ

положении оказывалась. Начала его просить, чтоб отпустил её, ведь видно — вот-вот сознание потеряет. Шипнул что-то сквозь зубы, и по щекам меня! Сама хочу подойти отвязать — отпихнул, плетку схватил, и со всей дури, не разбирая куда. Так и получилось, конечно. Обмякла Феночка моя, ни звука какого, ни движения. Тогда только говорить стал, объяснил — это он специально, чтоб вынесли мы ее отсюда, как пьяную или больную. Одели вдвоем, еще раз проверил, что она без чувств, тогда решился повязку с глаз снять. Отволокли к машине, усадили, пристегнули. Дал мне на прощанье пять сотенных, чтоб девочку потом утешила. Окошки я ещё открыла, Фенка от свежего воздуха, да после дождя, в себя начала приходить, постанывать. А домой уже сама зашла, своими ножками, хоть и заплетающимися. В ванную ее затащила, раздела, холодную воду включила. Только тогда соображалка вернулась.

На меня, конечно, набросилась, что родная сестра любимая так её подставила, даже драться полезла. Уж я и не сопротивляюсь, покорно все удары терплю, на самом же деле виновата... А у нее язык без костей — самые грязные слова нашла, да на трех языках сразу, включая идиш. Пытаюсь её успокоить-приголубить, сказать, что она сама именно этого и хотела — такая ярость, что бесполезно. Даже деньги мне в лицо швырнула... «что я, шлюха что ли, как ты?». Полицией угрожает, что маме с бабушкой расскажет... С полчаса бушевала. Потом на кровать бухнулась реветь. К ней подхожу, вскакивает, меня выталкивает, комнату запирает.

Дня два-три на меня дулась. Ни словечка, полный бойкот. Мама выяснить пытается — фыркает только. Но самое интересное дальше. Неделя где-то проходит, подлизывается ко мне, всё сильнее и сильнее. Явно чего-то от меня хочет, а чего — не пойму. В конце концов, раскололась...

— А можно еще разочек? Ну, хоть малюсенький-малюсенький? Очень здорово было!

Я ...обалдела сначала. Потом ехидно интересуюсь...

— Так кто из нас шлюха? — молчит.

Продолжаю...

— Да такая, что кулаками на неё надо?

Короче, застыдила я девку вконец. Прощения даже попросила, хоть вообще-то гордая, за ней это не водится.

Что босс это был, Фенка, кажется, в первый же день к вечеру сама догадалась — кто же надо мной, кроме него, такую власть имеет. Ко мне, как бойкот отменила, всё приставала — «он? не он?». Заявляю ей категорически совершенно, что не скажу, она в ответ...

— Значит, он! — все равно молчу. Так я и не призналась, хоть она ко мне сколько лет с этим приставала. Понятно, каждой же твердо быть в курсе хочется, кто у тебя самый первый.

О Фенкином желании на другой день босса уведомляю, он смеётся, весь сам из себя довольный...

— Я так и думал. От таких удовольствий просто так не отказываются. Головкой она, может, и сердилась, а сущность ваша бабья своего требует.

Потом еще сказал, что, хоть Фенка ему и понравилась, но с несовершеннолетней рисковать он боится. Так что, чтоб я ее предупредила — последний раз, больше такого не будет.

Правила игры она соблюдает свято.