Мамина госпожа

ясно увидел свое будущее.

— Могу я подумать?

— Нет, — взглянув на часы, она бросила. — У тебя ровно десять секунд, чтобы принять решение.

Да не надо мне было никаких десяти секунд. Я мечтал о ее теле уже несколько лет. Не знаю, что уж у меня будет с матерью, но едва Лаура вошла в кухню, я уже был в ее власти. Поэтому я встал со стула и сказал...

— Согласен.

— Прекрасно, — подойдя поближе Лаура, отвесила оплеуху, сбившую меня с ног. — Это за то, что назвал свою мать глупышкой. — Она помогла мне подняться, а потом швырнула новым ударом на пол. — Это за то, что заставил меня ждать. — Затем госпожа пнула меня в бок. — А это за то, что пришлось об тебя пер-чатки пачкать.

Ни хера себе. Куда же это меня угораздило вляпаться. Боясь подняться, я скрючился на полу, прикиды-вая шансы вломить ей так, чтобы своих не узнала. Но затем подумал о матери, и понял, что не могу по-зволить ей пройти через все это одной. Независимо от того, к чему нас могут принудить, я не мог спо-койно жить, оставив ее одну на милость Лауры.

Стоя надо мной Лаура скомандовала...

— Раздевайся парень.

Уяснив предыдущий урок, я тут же исполнил приказание.

— Хорошо, а теперь ползи сюда, — сделав, что велено я оказался нос к носу с улыбающейся мамой.

— Ма, — начал я, — что это за...

— Никто не разрешал тебе разговаривать, — едва не оторвав мне уши, Лаура посмотрела сверху вниз на маму и рявкнула. — Надень ему ошейник, блядь.

— Да, госпожа, — мама мигом поднялась и, взяв цепь, которую Лаура держала в руках, и застегнула у меня на шее кожаный, покрытый заклепками, ошейник.

Затянув его потуже, она спросила...

— Госпожа, должна ли я преподать ему урок послушания?

Отмахнувшись от ее вопроса, Лаура ответила...

— У нас будет для этого достаточно времени позже. Сейчас я хочу, чтобы он понял — право голоса здесь принадлежит только мне.

Затем, посмотрев мне прямо в глаза, расщедрилась на совет...

— Запомни то, что я тебе скажу, и все будет нормально. Ты мужчина, а раб всегда ниже рабыни. Поэто-му если любая женщина захочет позабавиться с тобой, ты должен беспрекословно подчиниться ей. Де-лай, что прикажут, и проблем у тебя будет гораздо меньше.

Не в состоянии отвечать, я просто последовал за ними к машине Лауры, понимая, что собственными руками похоронил свою свободу.

— Я должна кое-что прикупить для нашего нового приобретения, — бросив маме ключ, Лаура приказала ей. — Подрессируй его до моего прихода. Я хочу поиграть с ним сегодня вечером.

— Да, госпожа, — просияла мама, и ответила за нас двоих, — с удовольствием.

Как только Лаура скрылась, она повернулась ко мне и скомандовала. — Поднимайся наверх. Живо!

— Мама, пожалуйста, — взмолился я. — Я передумал и хочу уйти.

Дав мне пощечину, мама завопила...

— Тебе сказано, раб, живо поднимайся!

Испуганный ее гневным голосом, я помчался по лестнице, даже не думая, куда она ведет. Она нетороп-ливо последовала за мной, а затем, схватив за волосы, втащила