Там, на неведомых дорожках...

решил молодец пожалеть его — поставил он девицу к лесу передом, а к себе задом, взял левой рукой за левую грудь, а правой за правую половинку-яблочко и запустил змия. (Специально для Sefan.Ru— Сефан.Ру) И увяз змий как в киселе малиновом, туда-сюда, туда-сюда, а выбраться не может. А молодец левой рукой грудь как тесто мнет, да пирожки катает, а правой, знай, пощипывает да похлопывает — вот тебе! Вот тебе! Выпускай змия! То за косы ее схватит как необъезженную лошадку: «Прууу! Ретивая!». А девица сама как змея извивается, то шипит «не пущу!...», то кричит нечеловеческим голосом. А тут кисельная пещера превратилась в горнило огненное. Змий молодцов тот пожар было потушить попробовал, белой пеной залил, да не тут то было... Так боролись они всю ночь, а как солнышко взошло преданный конь копытом землю быть стал да ржать под окном. Встрепенулась ведьма, глянула в окно — солнечным лучом ее и ослепило, повисла она, как на кол насаженная, без чувств. Вот только и смог молодец тогда своего змия освободить, обессиленный взобрался на коня и повез его ретивый домой.

Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Вернулся добрый молодец домой, к своей привычной жизни. Да ничто ему не в радость. Все с утра в церковь молиться, а он порог переступить не может — голову молнией на разные куски бьет. Белым днем — на работу, а у него из рук все падает, сил нет и косу держать. Вечером парни девок на улицу зовут, а он и слышать не хочет, ни о чем думать не может, только ведьма зеленоглазая перед глазами стоит и манит, и манит. День прошел, второй, месяц мается добрый молодец — похудел, осунулся, глаз людям не показывает. А как снег весной растаял и в лесу тропинки подсохли, взобрался молодец на коня своего верного и попросил везти к избушке заколдованной. Долго возил конь его по чаще лесной, а к вечеру вывез на знакомую поляну. Вышла ведьма на порог встреть их «— Ну что же ты так долго противился, я тебя давно жду!»

Вот так бабушкина книга пригодилась молодой ведьме в первый раз. Многих еще она извела, а этого первого больше всех мучила.