Второй шаг во тьму. Две стороны одной монеты

существование, утоляясь воспоминаниями о давнем величии. Если она в лесу то она из диких. Так мы называли нелюдь, которая была слишком гордой, чтобы жить в людских городах, и слишком ленивой, чтобы уплыть к своим сородичам на лесистые острова. И потому пребывающими вне охраны закона. Кто-то мирился с ними, кто-то охотился на них — властям было наплевать.

Отвлекшись от мыслей, я втянул носом воздух. Он был напоен запахом крови. Но он стремительно терял свежесть, а вот голод, раззадоренный им, никуда не делся. Он подстегивал меня, я почти что физически ощущал его подталкивание, мягко шепчущее

«Давай, вот твоя добыча. Утоли свою жажду или умрешь!»

Я напружинил ноги, и рванулся вперед, к ней. Она вскочила на ноги, одновременно швыряя в меня ножом. Он свистнул над плечом, резанув по щеке. Боль была приглушенной, но все равно чувствовалась, что только ускорило меня. Я наклонился, и словно таран врезался в нее, свалив на траву. Перехватив ее руки, я почти что лежал на ней, опираясь на локти. Большие необычной формы распахнутые глаза смотрели на меня со смесью ужаса и злости. Смотря в них, я ощутил странное, «тянущее» чувство в голове и, внезапно, на меня навалилось новое знание. Это было сродни щелчку, который возвещает, что старания взломщика увенчались успехом. Только за дверью скрывалось не золото, а лавина образов, обрывков чужой памяти и древнего знания. Я осознал что, такие как я, могут входить в контакт с разумом жертвы, навязывая тому свою волю. Именно потому, некоторые люди сами по себе дают ночному хищнику свою беззащитную шею, умирая с радостью.

Я расслабил глаза. Все вокруг чуть расплылось, а на месте ее глаз я уловил бегающие светящиеся точки. Поймав их своим взглядом, я стал всматриваться в них, ощущая как соприкасаются наши разумы. Это напоминало рыбную ловлю. Потянешь слишком сильно, и жертва сорвется. Будешь слаб — рискуешь сам оказаться под ее влиянием.

После нескольких мгновений схватки моей воли с ее я вдруг ощутил, как будто моя тень ожила. И послушно влилась в тело эльфийки, заполнив ее собой. Я чувствовал свои руки держащие ее, но в то же время ощущало теневое, призрачное чувство, что мои руки держит этот навалившийся человек. Я смотрел в ее лицо, и одновременно видел свое, сотканное из тончайших нитей тени. Вместе с этим я стал ощущать отголоски ее мыслей. Это не было чтением, скорее было пониманием того о чем, в общих чертах она думает, что чувствует и чего хочет. В ней главенствовал испуг, но в то же время была некая покорность судьбе, которая послала ей это испытание. И, что более невероятно, за всем этим пряталось сильное возбуждение. Которое, к слову, испытывал и я — близость добычи вызывала почти сексуальное желание.

Сведя ее руки вместе, я обхватил их одной своей. Второй же, стал медленно развязывать шнуровку на ее одежде.

«Оставь меня в покое!» одновременно услышал и «подумал» от ее лица я.