Мгновение для любви

правдой, и в итоге сплетни утихли. Кроме фанатичной преданности и статуса любовника Верховного Лорда Сьерелл был еще известен жесткостью, холодностью и умелостью в своем ремесле убийцы. Такой будет держать отряд орков в ежовых рукавицах.

В своих личных покоях Верховный Лорд как раз оправдывал ходящие про него сплетни, запустив руку в длинные шелковистые волосы Сьерелла, нетерпеливо расстегивающего на нем камзол. Эльфы были практически одного роста, но Сьерелл казался немного тоньше, может из-за того, что был еще юношей по эльфийским меркам, а Раудагнар — взрослым мужчиной. Черты лица Акэша тоже не успели еще погрубеть, да и вообще он казался ожившей прекрасной статуей работы гениального мастера. Гибкое и сильное тело, но без узловатых выступающих мышц, красивое, но не женоподобное лицо, гладкая кожа, грациозные движения — понятно, отчего Верховный Лорд приглашал его в свои покои так часто. Сьерелл наконец закончил с камзолом Лорда, и принялся было за свой, однако Раудагнар привлек его к себе и впился губами в его рот.

Сьерелл Акэш.

Я служу Лорду Хашданкель"Валору, моему Рау, уже двадцать лет. И за все года службы самые сладостные для меня воспоминания — когда он крепко обнимает меня и страстно, как сейчас, целует. Рау единственный, в чьих обьятиях я могу полностью расслабиться, кому я отдаю всего себя без остатка. Я не помню своего отца, но знаю, что его казнили за преступление против лорда, и мне стыдно за него. Он нарушил клятву верности, ради своей выгоды поставил под удар не только клан, но и весь наш народ — ведь воспользуйся Альянс смутой и ударь крепость, она могла бы пасть. Я перестал желать мести тогда, когда впервые увидел Рау, и он спокойно и вежливо, как будто я вовсе и не сын предателя, обьяснил мне за что казнили отца. Я чувствовал себя уничтоженным: назови Рау меня наглым мальчишкой, накричи он на меня, выгони меня к чертям собачьим — и то было бы легче. Я попросил прощения у Рау от всей души, и за преступление отца, и за то, что десять лет я копил гнев и лелеял планы мести, и хотел уйти, намереваясь покончить с собой от стыда. Но он удержал меня, обнял за плечи и предложил остаться.

Рау заменил мне собой отца, но при этом вел себя как мой старший друг, всегда находил для меня время, отвечал на мои бесконечные вопросы и никогда не злился. То, что мы в конце-концов оказались в постели для меня было только логичным продолжением нашей дружбы — Рау давно уже стал самым близким для меня. Я помню, как это было — он обнимал меня крепко, но бережно, его горячие губы прижимались к моим, а его язык хозяйничал в моем рту, а я не знал, как правильно отвечать на поцелуй, поэтому только держался руками за его плечи и старался погладить его язык своим. Потом я отчаянно смущался своей наготы под его взглядом и не знал, 

---

Гомосексуалы

---

Вернуться назад