а единственный выход охраняется. И по крыше периодически прогуливается тип с луком. Но во дворе, немного не доходя до ворот, я приметила сливную решётку. Не слишком широкую, но если постараться, то протиснуться можно.
— Так ведь там темно.
— Естественно! И воняет жутко. Но в канализации по-другому и не бывает.
— Нам нужен фонарь, фаер или хотя-бы зажигалка.
— Ерунда, и без них как-нибудь справимся. Будем держаться ближе к стенке, а когда доберёмся до первой попавшейся лесенки — вылезем наружу.
За неимением других идей соглашаюсь с планом чертовки, мысленно обещая самому себе в дальнейшем проявлять большую осторожность, а не лезть на рожон. Покинув разделочный цех, не без труда выбираемся со скотобойни, не попавшись никому на глаза. Выбравшись на улицу, пересекаем пустой двор, и добираемся до решётки. Сдвинув её в сторону, Фэйт первой прыгает в темноту. Услышав всплеск, и грубые ругательства, улыбаюсь, и смотрю по сторонам. Не заметив никого рядом, протискиваюсь в дыру, слегка оцарапав руки. Спрыгнув в клоаку, проваливаюсь в зловонную вонючую жижу едва ли не по колено, и слышу справа ехидный смешок. Подхожу к стенке, и отряхиваю грязные штаны, которые не становятся намного чище.
— А ведь первый же, кто выйдет на улицу, сразу заметит, что решётка лежит не на своём месте, — подмечаю я, вылив вонючую жижу сначала из одного драного ботинка, затем из другого.
— Скорее всего. Так что заканчиваем трепаться и сваливаем отсюда, — отвечает Фэйт, и не дожидаясь ответа начинает прокладывать дорогу к свободе.