Любовь

лизать, двигая по ней своим мокрым кончиком. Мне стало щекотно, я взяла его в руку и поднесла к лицу. Он слегка пах чем-то душным. Сначала я хотела ввести его себе во влагалище, но помедлив немного, взяла его в рот. Я сомкнула на нем язык и губы. Он оживился, принялся ощупывать мои зубы и десны. На вкус он отдаленно напоминал вареную белую рыбу. Вдруг он вздрогнул и стал набухать. Я уже знала, что за этим последует и слегка приоткрыла рот. Он почувствовал, что лимит здесь больше, чем во влагалище и распух очень сильно, вынудив меня раскрыть челюсти. Он двигался очень быстро, почти касаясь глотки. Отросток, который гладил мой живот, вернулся ниже и вошел во влагалище.

Я сдавленно, но громко застонала, не в силах сдержаться. Стон с забитым ртом был мычанием. Я сдавила свои груди и бешено мяла соски. Он ощупал мои руки, понял, что я делаю, и отстранив их, впился кончиками отростков в соски. Мне стало больно, но боль усиливала страсть. Он с силой оттянул мои груди, я закричала, и снова кончила. Все мое тело трясло.

Он тоже задрожал, как в прошлый раз, и кончил мне во влагалище. Я хотела вынуть отросток изо рта, но не успела. Он кончил мне в рот. Там, наверное, было граммов триста, я закашлялась и попыталась выплюнуть его, но не смогла. Он брызнул еще раз, и я машинально проглотила все это, чтобы не подавиться. Он вышел из моего рта, но тут же в него вошел отросток, который терзал левую грудь, и тоже кончил. Я снова проглотила. На вкус жидкость была сладковато-соленой. Каждый отросток кончал мне в рот. После третьего я перестала сопротивляться. Я выпила не меньше литра его жидкости.

Закончив, он обмяк и теперь лежал на мне. Его отростки продолжали едва заметно шевелиться, подрагивать. Я посчитала, их было двенадцать. Мы лежали минут пять, после чего я стала аккуратно выбираться из-под них. Он не уходил, как в прошлый раз. Я встала на ноги. Во влагалище и заднем проходе была слабая ноющая боль. Я оделась и ушла. В этот раз я не была настолько перепачканной, потому что большую часть его жидкости проглотила. Дома я помылась и запустила стирку.

— Не думаю, что тебе понравится то, что ты увидишь — сказала сестра.

На следующее утро я принесла фомку. Я ломала простенок, за которым он скрывался и ощущала сильное беспокойство.

Я ожидала всего, что угодно. За стенкой скапливалась дождевая вода, попадавшая туда через прохудившуюся крышу. Там в сырости среди плесени лежал небольшой аморфный сгусток, почти шар, диаметром с мой локоть. Он отвратительно пах гнилостью вперемешку с уже знакомым мне запахом его выделений. Я, конечно, решила, что это только часть его тела. Преодолевая отвращение, я обхватила его руками.

Он как-то запищал или заскрипел, со всех сторон ощетинился отростками, и я поняла, что это он весь, такой маленький. У него