Настенька и босс. Часть 2

Когда Александр Леонидович вышел, Настенька спросила у меня:

— почему у Вас такая гладкая пися? У Вас совсем не растут волосы?

— глупенькая — ответила я — конечно же растут, но я делаю шугаринг, поэтому там так гладко

— а что такое шугаринг? — спросила Настенька

Я объяснила ей как он делается, после чего у Настеньки округлились глаза, и она возразила:

— это ведь очень больно!

— нет, перед этим наносят обезболивающий крем — объяснила я

— тогда я хотела бы попробовать, Вы могли бы и мне сделать шугаринг? Хотя мне папа, наверное, не разрешит — надула губки девочка

— мы что ни будь придумаем — подмигнула я Настеньке — пошли, нас уже заждались.

Когда мы вышли к мужчинам я увидела, что Виктор, отец девочки, сидел красный от смущения. Как я потом узнала, Александр Леонидович пристыдил его в безответственном отношении к дочке и к себе. Когда они нас заметили, Александр Леонидович стал внимательно рассматривать девочку, а Виктор от удивления открыл рот. Я понимала, чем обеспокоен отец девочки, ведь грудь девочки можно было без труда рассмотреть сквозь тонкую материю. Под проницательными взглядами мужчин, соски девочки напряглись и грудь стала похожа на две маленькие пирамидки, сильно выпирая тонкую ткань.

— не слишком ли откровенно? — спросил Виктор

— нет, это сейчас в норме, поверь мне — успокоил его Александр Леонидович — она же мелкая ещё, что там скрывать?

Александр Леонидович похлопал в ладоши и сказал, что этот наряд почти идеален и можно примерять остальные. В тот день мы перемерили много нарядов. Настенька с удовольствием всё меряла и крутилась как заводная в разных нарядах.

Когда мы в очередной раз переодевались Настенька сказала, что хочет в туалет. В туалете я поняла, что у девочки точно не было мамы, так как пописяв, она хотела просто встать и натянуть трусики. Я её остановила и сказала:

— девочка после туалета должна салфеткой промокнуть писечку, иначе намочишь трусики, и они будут вонять

После чего взяла салфетку и сама промокнула писечку Настеньки. Честно говоря я была жутко возбуждена и мне хотелось это сделать. Я просто искала повод. Промокнув писю, я провела по ней ладошкой, сказав девочке:

— вот теперь она сухая и можно смело одевать трусики — а у самой было дикое желание поцеловать этот нежный бутон, никем не тронутый, не испорченный похотью и развратом. Я с досадой смотрела как девочка натягивает трусики на место, пряча от меня эту красоту.

— смотря на тебя я тоже захотела пописять — сказала я стягивая трусики и садясь туда же где только что была Настенька. Мне почему-то хотелось чтобы она всё увидела, хотелось показать себя этой милой девочке.

Тут сделаю отступление и скажу, что я сама видела какой огромный у Наташки клитор. Когда Наташка возбуждена её клитор поднимает капюшон и даже немного вылезает. Поэтому, когда Наташка рассказывала с каким интересом Настенька смотрела на её писечку, я понимала, что именно заинтересовало девочку.

Тут в уборную зашёл Александр Леонидович:

— Виктору приспичило по большому, да и