Воспоминания о былой любви. Часть 2

дрезину, (сама вызвалась), в лёгком сиреневом сарафанчике, с этой своей косищей. Так и хотелось затянуть что-то вроде «эй, дубинушка, ухнем!» Впервые в постели они оказались по её инициативе. Нисколькечко не смущаясь, она однажды за обедом прямо сказала ему, прохлопав несколько раз пушистыми ресницами из-под густых бровей:

— Томно мне, с самой деревни своей не яблась. А тело просит...

Он же не мог отказать, раз тело просит. Так время от времени они занимались сексом? Любовью? «Яблисъ?» В общем, по её словам, «у них бывало». Секс с ней был скучен, как скучен бывает деревенский пейзаж в межсезонье. Пылишь себе по грунтовой дороге, а вокруг степь, покрытая бурьяном, ни кустика тебе, ни цветочка. Она лежала на спине тихонечко, иногда немножечко вздыхая и ворочаясь, если затекало тело. Они не разговаривали. Он бодро и стремительно трахал её, но без выраженного удовольствия. Она разрешала мять её гигантскую грудь, но о том, чтобы удовлетворить друг друга орально, побрить свои дикие лесные заросли или сменить положение тел речи быть не могло.

— Я же не шлюха городская, а приличная девушка, — отсекала она его попытки познакомить её с разнообразием в сексе.

Он подозревал, что оргазмов она не испытывала. В этом они были на равных. Он наблюдал, как и что она ест. Каждый день одно и то же. Сводить её в ресторан было невозможно («очень дорого! «), предложить попробовать новую еду — нереально («а ну как отравлюся? «). Даже просто поесть мороженое на улице он ни разу не смог её уговорить («руки не помыты, проберёт»). Казалось бы, что ему с ней такой делать? О культуре не поговоришь — уставится в «Дом-2» или какой слезливый сериал и вяжет; никуда не сходишь, даже в гости; секс не представляет никакой ценности. Но он понимал. Ему нужно было спокойствие, надёжность, простота. Он устал, а она была его бухтой, безмятежность которой даже мелкая рябь не нарушала. И она его боготворила. Просто потому, что он мужчина. Так уж у них в деревне было заведено. К своему удивлению, через три месяца регулярного «общения» он всё же смог уговорить её попробовать что-то, кроме уже обрыдлой миссионерской позиции.

Она согласилась разрешить ему подправить ей «причёску» ниже ватерлинии и в последствии «поцеловать её туда». Готовились оба обстоятельно. Она всё больше морально. Ойкала, вздыхала и краснела весь день накануне. Несколько раз плакала, просила отменить, ничего не делать («всё же у нас и так хорошо! «). Он был непреклонен. Кажется, спокойствие ему наскучило. Все полчаса, пока он колдовал с её промежностью, она вздрагивала, прихихикивала, закрывала лицо руками и наблюдала за ним сквозь пальцы. Потом жаловалась, что щекотно и холодно. В общем, задачка у него была не из простых. Зато, закончив, он залюбовался своим шедевром. У неё оказалась (совершенно ожидаемо) огроменная пизда, лобок нависал как гранитная плита, а клитор торчал, словно орудие из дота. Губы были похожи на створки гротескных