Письма Мужчины -

к чему, что женщин трахают и во влагалище, и рот, и в попу во всех позах. Я не мог поверить, но хотел, чтобы он показал мне, как это делается. Я сказал, что он может показать, что пожелает на мне и даже сказал, что могу надеть женское белье. Но он оказался идиотом. Другой оприходовал бы меня по полной программе, как и хотели потом сделать многие. Так что не сложилась история с лишением девственности.

А потом стало случаться так, что нередко стали встречаться на моем пути активные и несколько доминирующие женщины. Однажды я жил у бабушки и провинился, сильно разозлив ее, так как бы непоседой и как-то набедокурил. Я уж и забыл о всяких сексуальных забавах, гонял в футбол, как все пацаны, а тут Словом припомнила мне бабуля все шалости и то, что мать меня балует, лелеет, как девочку и что наряжает меня как девку, а послушанию девичьему не научила, и что она будет пороть меня как сидорову козу, но сделает меня шелковым, а штаны мне придется поменять на платье. Она достала кучу женского тряпья. У меня замерло сердце, мне было стыдно подумать, бабушка может узнала о моих постыдных для мальчика занятиях, хотя, как я хотел бы все это перемерить и сам! Какие красивые там были панталоны еще 19 века с кружевами, длинные платья со множеством нижних юбок и с корсетами и масса всяческих красивых и сексуальных вещей. Бабушка показала мне особенность панталон они были с вырезом. Раньше это нужно было для того, чтобы женщина могла писать, не снимая их, а теперь, объяснила мне она, для того, чтобы, не снимая юбок и панталон можно было меня пороть. Сначала она затянула меня в корсет. Он был соединен с бюстгальтером большого размера, куда были вставлены поролоновые вставки, затем были надеты чулки, которые крепились к корсету и роскошные панталоны. Мне было очень стыдно, но одновременно я испытывал необычайное возбуждение. Платье было очень красивым и женственным, на голову был повязан платок, на лицо нанесен макияж. Когда я подошел к зеркалу я был поражен привлекательностью увиденного образа. «Так то лучше» — сказала бабушка, — «я найду тебе воспитательницу, которая тебя объездит». И поставила меня в угол. Нет слов, чтобы описать мои чувства. Бабушка ушла. Где — то через час я услышал голос ее и другой женщины. Во мне все сжалось. Какое унижение — ты в таком виде перед женщиной!

Скрипнула дверь, послышались незнакомые шаги и шорох платья. Женщина села в кресло. Тишина. Вдруг приказ: «Повернись». Я повернулся и обомлел, в кресле сидела та, которую я тайно обожал, роскошная, грудастая, пышнобедрая с аккуратной талией, холеная красавица зрелых лет Наталья, в руках у нее был ремень. У меня перехватило дыхание. Наталья поиздевалась над моим видом, вдоволь поунижала меня, пообещала сделать меня шелковой девочкой и многому научить. Она дала мне женское имя Аня, поставила на колени