На звездолете

Увидев капитана, врач медленно, с усилием встала, вытянулась по струнке — она с трудом возвращалась к действительности. Сообразила что-то и, сверкнув ослепительной плотью ягодиц (вызвавших почему-то у Марка не вожделение, а отвращение), обернулась за халатом и все так же медленно одела его. Поволока постепенно пропадала из зеленых глаз Килны, но виноватой, пойманной на месте преступления, она себя явно не чувствовала.

— Что все это означает? — строго спросила капитан.

— Я борюсь за жизнь пациента, капитан. Вы помешали операции... — еле ворочая натруженными губами ответила врач.

Медсестра открыла глаза, инстинктивно провела рукой между ног, вздрогнула, окончательно пришла в себя, подошла ...к брошенному небрежно на полу возле стола комбинезону, на котором красовались какие-то пятна, и встала рядом с Килной. Петр не шевелился.

Дерни подошла к выключенным мониторам, уверенно пробежалась по клавишам, и Марк облегченно вздохнул — сердце Петра билось, хотя показатели и не были идеальны.

— Семь суток карцера на первой же стоянке. Спецкостюмы на весь рейс. Две стоянки без схода со звездолета! — распорядилась капитан.

— За что?! — удивленно воскликнула Килна Травер.

— Обеим? — осторожно спросила медсестра.

Капитан сурово посмотрела на них.

— Вы знаете, что я обычно не препятствую вашим естественным поползновениям, — сказала она. — Наказание только врачу Травер. За злоупотребление служебным положением.

Дерни окинула помещение сердитым взглядом, увидела Марка и перевела глаза на Петра.

— Немедленно привести пациента в чувство и доставить в его каюту. Он будет выздоравливать в своей постели, — Дерни сделала ударение на слове «своей». — Вы можете идти, — обернулась она к Марку, — я лично прослежу, чтобы ваш товарищ благополучно оказался в своей каюте. Позже вы его навестите.

Оставалось не менее часа по корабельному времени до обеда, когда Марк вошел в столовую. И дело было далеко не в том, что он проголодался — он просто активно не хотел никого видеть из членов экипажа. Почему? Он позже в этом разберется. Не хотел — и все!

Официантка Жаклин, увидев его, аж засветилась вся в стремлении угодить клиенту (а вроде бы кто он для нее? — рядовой член экипажа, пусть хоть и в офицерском титуле, сколько их таких на «Лоуфуле»!). Впрочем, справедливости ради необходимо отметить, что и прежде она единственная из экипажа не одаривала их с Петром ледяным молчанием.

Марк сел за свой столик и обернулся к Жаклин:

— У меня много работы в нижних отсеках. Если возможно, я хотел бы перекусить на скорую руку и взять что-нибудь с собой на вечер.

Жаклин перестала вытирать капитанский стол и, мило улыбнувшись молодому технику, ушла в служебное помещение.

Через несколько минут она принесла ему поднос, уставленный тарелками и присела за столик напротив Марка. Он занялся пайсовым супом, который надо признать оказался отменным и, не обращая внимания на официантку, размышлял о том, что ему необходимо сейчас будет сделать. Он уже тщательно проверил в аппаратной все показатели, и хотя цифры были абсолютно обычные, какое-то странное ощущение тревоги не покидало его. К столу подошла боцман, по совместительству курирующая камбуз (Марку ее