В дороге и после...

из своей комнаты в черном, почти прозрачном белье. Пока я купался в душе, а потом доливал в бак душа воду, женщины готовили ужин и накрыли на стол.

— Ну, с приездом, — произнесла т. Вера, разлив по стаканам вино местного производства.

Аппетит был зверский. Поужинав, женщины, решили сходить на местный базарчик, а я решил поваляться и незаметно уснул. Проснулся я под утро и, сходив в туалет опять лег. Спать уже не хотелось, и я начал перебирать в памяти события прошедшего дня. Естественно, что от этих воспоминаний я возбудился. Осторожно дотянувшись до стула с одеждой, я вытащил из кармана подаренные мне трусики и поднес их к лицу. В нос опять ударил неизвестный мне ранее аромат. Несколько раз, вдохнув этот запах, я осторожно спустил свои трусы и обмотав подарком писюн с удовольствием сдрочил глядя на сладко спящую маму. Я хотел положить их опять в карман, но тут мэм заворочалась и проснулась, а я в свою очередь притворился спящим. Она встала и подошла к стулу.

— Мои трусы тебя уже не устраивают? — порывшись в моих вещах, произнесла маман. — Дай мне их на минутку. Не бойся не заберу. И не притворяйся, что ты спиш.

Не оборачиваясь, я подал ей трусики и лег на живот уткнувшись лицом в подушку.

— Уже успел опростаться. Такими темпами ты этот лоскут быстро заполнишь, — медленно проговорила она, а спустя минуту, добавила, — теперь я понимаю, почему я потеряла разум. Я всю ночь не спала и думала о происшедшем. Они пользовались духами или одеколоном, которые возбуждают у людей сексуальные желания. Её трусики буквально пропитаны этими духами.

Как только я вообразил, что моя родненькая держит у лица и нюхает Ликины трусики, обильно смоченные моим извержением, в моих трусах опять стало жарко.

— И придумают же, — продолжала удивляться мэм, вернувшись на кровать.

— А ты не заметил в коньяк или воду они никаких порошков не добавляли?

— Скорее всего, добавки были в бескалорийном сахаре.

— Повернись когда с тобой разговаривают. И вообще уже вставать пора. Подай-ка мне то мыло, что тебе Лика дала.

Я неохотно поднялся и, стараясь не поворачиваться к ней топорщившимися трусами, подошел к стулу, взял шорты и, вынув из кармана мыло, и пользуясь штанами как прикрытием, подал его маме. Она сидела на кровати в ажурном белом белье и продолжала держать у лица, подаренные мне трусики.

— Феромоновое, — прочитала она, взяв из моих рук брикетик и развернув обертку, поднесла его к лицу. — Да, от таких ароматов действительно можно не только вскружить, но и потерять голову, — произнесла она, глубоко вдыхая струящийся аромат. — А ну, что она тебе еще всучила? — спросила она и неожиданно выхватила у меня шорты.

— О, да ты опять в приподнятом настроении. И свои трусы уже подмочил, а Ликины еще не высохли, — улыбаясь, произнесла она, протягивая мне розовый комочек ткани.

— Это я в туалет ходил, — смущаясь, промямлил я.

— Нет сына, это мы помокрели