Осенняя ночь — 2

выходной эти подонки?! Она пошла теперь к другому подонку — соседу. Живет рядом — удобно... Самое страшное было в том, что я, переодевшись, надел фартук, пошел на кухню и стал действительно варить суп! Я чистил картошку, в то время как моя жена развлекалась в соседней квартире! Пила водку... Трахалась, как последняя шлюха. Это надо ж так обнаглеть! Она при мне, откровенно, не стесняясь и даже не пытаясь как-то завуалировать, пошла трахаться к соседу. Я еще могу понять женщин, имеющих тайного любовника — красивого, нежного и страстного. Дающего женщине то, о чем так часто забывает муж — нежность, ласку, обожание. Но тут!... Моя жена, моя любимая Ленуська в наглую пошла на трах к кретину-соседу! Впрочем, подумал я, заправляя суп жареной морковью и луком, той Леночки уже нет — есть шлюха, не стесняющаяся на глазах мужа собираться к любовнику. Да, опять же — если бы к любовнику! Разве можно назвать этим красивым словом — от корня «любовь» — грубого бугая Витька? Я с тяжким вздохом выключил газ под кастрюлей. Сварился. Я сварил суп, как мне и наказывала жена. И чем чаще я буду орудовать на кухне — тем откровеннее будут похождения моей жены-шлюхи. Это нужно было четко понимать. Я это и понимал. Часа в три ночи я проснулся от шума в прихожей. С трудом разлепив глаза, притащился в коридор. Ленка сидела голая — сжавшись в комок и забившись в угол под зеркалом.

— И что теперь? — уже ставшая привычной ...боль окончательно вытеснила сон.

— Одежду забрал... ударил несколько раз... — она сидела с сухими, испуганными глазами, как попавший в капкан зверек, — сказал, чтоб завтра пришла за одеждой и не забыла бутылку... И если он будет доволен, как я... сосу... отдаст одежду...

Чтобы Ленка не видела моих слез, я молча повернулся и пошел спать. На работе больная голова не позволяла мне сделать хоть что-то полезное для фирмы. Чай, кофе и, не смотря на это, непрерывная сонливость. Вечером, подходя к подъезду, я неожиданно для себя присел на скамейку. Сидел и смотрел на окна дома напротив. Такие уютные, мягко освещенные окна. Целый дом прилепившихся друг к другу семейных гнездышек, где тепло, уютно, где жена ждет мужа с работы, а не блядует с алкоголиком соседом. Домой идти не хотелось. Бабушки посматривали на меня, как показалось, с интересом и сочувствием. Ленка тщательно замазала синяк под глазом, а разбитые губы закрасила помадой. Она крутилась перед зеркалом, даже не сочтя нужным оглянуться на пришедшего с работы мужа. Юбка на ней была еще короче прежней.

— Купила бутылку, сейчас пойду... за одеждой.

— Иди, неси бутылку, соси... Ты сама выбрала этот путь.

Сильно ли я кривил душой? Вероятно, в каждом человеке прячется, и садист, и мазохист, и зверь, и убийца, и вор, и слизняк. Нужен только толчок, иногда совсем слабый, но чаще — сильный. Нужно СОБЫТИЕ, чтобы эта скрытая часть сознания выползла наружу. Ленка была не виновата в