Прощай, Эммануэль. Части 1, 2

киногруппы. Мы с Ольгой, уже пьяные вдупель, весьма довольные ласкаем друг друга и эту кучу хуев.

Как же они умудрились снять, думаю я. Не помню, чтобы там были кинокамеры.

Я лежу в ванне и вспоминаю. Я — из молодых да ранних, рассталась с главным девичьим сокровищем в пятнадцать лет и ничуть об этом не жалею. На втором курсе «Щепки» я уже сожительствовала с Мишкой, однокурсником, моим будущим первым мужем. Господи, нищета-то какая была, лишние колготки не на что купить. Мишка был парень шустрый, все бегал по киностудиям, готов был сниматься где угодно и за любые деньги. Меня же на курсе держали строго, как в монастыре, Василий Борисович, наш художественный руководитель намекал, что не надо разбрасываться, меня, Ольгу и еще несколько девочек он обязательно пристроит в академические московские театры. Поэтому никакого телевидения, никакого «мыла», никакой рекламы, говорил он, вы достойны серьезных характерных ролей. Мы и верили как клуши, а что нам еще оставалось.

— Слушай, — сказал Мишка за ужином. — Я сегодня был на студии Горького. Там переполох. Приехала большая интернациональная команда — снимать полный метр по произведениям Тургенева. У них интересный подход — не хотят никаких звезд, ни европейских, ни даже голливудских, все актеры только русские, мол, только русские могут по настоящему сыграть тургеневские персонажи.

— Интересно, — сказала я. — А кто режиссер?

— Кто режиссер, я не знаю, — сказал Мишка. — А вот продюсер очень известный — Пьер Леруа, швейцарец. Он многих вытащил, например, Валериана Боровчика из Польши из забвения достал, тот на его деньги все свои скандальные фильмы снял.

— А, этот порнушник, — сказала я.

— Ну, Боровчик не порнушник, — не согласился Мишка. — Сложные психологические фильмы с эротической составляющей, конечно, но куда в наше время без нее. Сходи на кастинг, ты же вылитая «тургеневская девушка».

— Ну, не знаю, — сказала я. — Василий Борисович ругаться будет.

— Достал этот твой Василий Борисович, — сказал Мишка. — У него жена завлит в Маяковке и пятикомнатная хата на Тверской от покойной тещи досталась. Можно и о высоком искусстве порассуждать.

— Ладно, я подумаю, — сказала я.

На пробы я уговорила пойти Ольгу, вдвоем не так страшно будет потом отбиваться от разъяренного художественного руководителя. Тем более, она брюнетка, а я блондинка, хоть и крашеная. Пьер принял нас в крохотном кабинете на киностудии, рассматривал как лошадей на базаре, попросил прочитать небольшой отрывок из «Накануне» и пригласил вечером в ресторан.

— Чего думаешь? — спросила я Ольгу, когда мы вышли из студии.

— Думаю, что нас будут ебать, — спокойно сказала Ольга.

— Что, так сразу, — сказала я.

— Мы не в Малом театре, дорогая, — сказала Ольга. — Западное кино, все конкретно. Если не нас, так других. Желающих сама видела, сколько.

— А как я Мишке объясню, — сказала я.

— Думаю, что если все пройдет удачно, — сказала Ольга, — Мишка тебе больше не понадобится. Впрочем, сама решай — идти тебе в ресторан или нет.

Хорошо, я посмотрела диск еще раз, вину прочувствовала за грехи молодости, что дальше?