Семья

немного покраснела и с трудом сдерживала улыбку.

— Скажи мне ты голубой? — спросила она.

— Нет.

— Тебе нравятся женщины?

— Да.

Мой язык как будто прилип к зубам, я почувствовал как жутко покраснел.

— Ты занимался сексом с настоящим... Ну в смысле с живым мужчиной?

Я отрицательно покачал головой и добавил:

— Я девственник.

— А хочешь? — она с интересом смотрела мне в глаза.

Я готов был провалиться на месте, но продолжал сидеть и молчать.

— Не волнуйся, я все понимаю, если хочешь я помогу тебе стать мужчиной, — она положила мне руку на бедро и стала поглаживать как бы успокаивая.

Но пред тем как убрать руку она провела ей по внутренней стороне бедра, к самому верху задев пальчиками головку моего члена под тканью. И она, и я знали, до чего дотронулись ее пальцы. Она встала и уходя в дверях спросила:

— Завтра вечером у тебя нет планов?

Я покачал головой, она еще раз улыбнулась и вышла за дверь.

Только сейчас я заметил что на светлом покрывале кресла в котором она сидела осталось мокрое пятнышко. Тогда я не понял что это, но запомнил этот след на всю жизнь.

Следующий день прошел как обычно, поужинав, мы все смотрели телевизор, после этого отец ушел в свой кабинет на втором этаже нашего дома. Мама хлопотала на кухне, загружая посуду в моечную машинку. Я стоял в дверном проеме и разглядывал ее. Что-то поменялось в моем к ней отношении. Теперь я смотрел на нее как на возможный объект для сексуальных утех и фантазий, и было впечатление, что с ней можно позволить себе все, о чем я фантазировал вечерами под одеялом.

— Ну что будем укладываться потихоньку? — спросила она повернувшись. — Ты иди прими душ, а я после тебя.

Освежившись, я заглянул в родительскую спальню, чтобы пожелать спокойной ночи. Мама сидела в халате перед зеркалом, снимая макияж перед сном.

— Солнышко, я побежала в душ, а ты пока смени нам постельное белье, я положила его на кровать. Я скоро, смотри не усни, — она рассмеялась и взлохматив мне голову вышла из спальни.

После этих слов мои руки заходили ходуном, меня била дрожь от непонятного волнения, я был возбужден до крайности. Кому это «нам» надо было сменить белье, ей и отцу? Или ей или... Я сделал все как она просила, про себя отметив, что постельное белье, которое я застелил, было маминой гордостью — тонкое, шелковое, на этом белье она с отцом провела свою первую брачную ночь.

Вернувшись в свою комнату я стал медленно раздеваться готовясь ко сну, как вошла она. Невысокая, с немного влажными темными волосами. В белоснежном тонком халатике, по которым угадывалось отсутствие бюстгальтера. Ей было 32 года, тонкие ухоженные руки, немного полноватая в бедрах, с третьим размером груди.

— Ну где мой рыцарь? — спросила она. — А почему ты раздеваешься здесь?

Она взяла меня за руку и повела за собой, я как зомби шел за ней в одних штанах.

— Я помогу тебе, —