Лето гастрбайтера. Часть 5

опять начал погружать его, пытаясь нащупать головкой ту точку. Вышло. Опять волна жара и приятного ощущения. Мало того, в этот раз я почувствовал какое-то движение крови в моём на глухо опавшем и заснувшем члене!

Я начал повторять это действие вновь и вновь. Вскоре я возбудился. Член мой встал, как гвоздь и я ускорил свои движения. Я сидел к
Сашке спиной и не видел его реакции на мои манипуляции, но по тому, как стоял его член и какие звуки вырывались из его груди, я понимал, что и ему всё это нравится! Я кончил первый, но это было самое странное из того, что я испытывал за свою жизнь. Во-первых, член мой перед тем, как я начал кончать, совершенно упал и скукожился, а во-вторых, не смотря на то, что в голове произошёл эмоциональный взрыв и волна удовольствия охватила всё моё тело, сперма полилась не сразу, а с какой-то задержкой и не бурным (привычным) фонтаном, а как-то скудно и прерывистыми рывками. Брызнет... иссякнет... опять брызнет... опять прервётся... Просто аритмия какая-то!

В изнеможениии я слез с Сашкиного прибора и упал на бок, лицом к стенке. Мне не хотелось сейчас видеть кого-то из них. Хотелось сосредоточится на своих переживаниях и осмыслить что именно со мной произошло. Понравилось ли мне это или нет...
Вдруг, сквозь мои мысли, я услышал сдавленный стон Ольги. Я повернул голову и увидел, что она забралась (вслед за мной) на Сашку сверху и села таки своей девственной попкой на его, неизлившийся после нашего траха, член. Её стон, видимо, и сопровождал введение члена в попку. Глаза её были крепко зажмурены, лицо напряжено и искажено гримассой боли, но она упорно вводила и выводила Сашкину головку из своей попки.

Я повернулся к ней и с улыбкой сказал:

— Дурёшка-матрёшка! Головка-это самое толстое и крепкое место у мужика! Попробуй ввести его весь и просто посидеть на нём-привыкнуть. А так, как делаешь ты — очень больно.

Она открыла глаза, улыбнулась мне в ответ и повиновалась. Теперь, Сашкин член полностью погрузился в неё и она, сев попкой на Сашкино пузо, замерла... Гримаса боли делала её миловидное личико просто зверским. Пересохшими от боли и возбуждения губами, она прошептала:

— Боже, как же мне больно! Мальчики, мне кажется, я сейчас просто потеряю сознание!

И по её щёчке, непроизвольно покатилась слеза. Я подвинулся к ней, присел рядом и нежно обнял. Начал целовать её губы и шею, чтобы волна возбуждения сняла все дурные мысли и затмила хоть от части её боль. Пальчиком я нашёл и стал ласкать еле различимый бугорок её клитора. От этого она выгнула спину и жадно впилась ответным поцелуем в мои губы.

Дело пошло на лад, и вскоре она, в приливе возбуждения, начала сама делать некое подобие круговых движений бёдрами, а потом и чуть приподниматься и вновь опускаться на Сашкином члене. Стоны её становились всё громче, а движения всё смелее и