человека, и психологическая помощь в связи с горем принесет мне много пользы. Поэтому я начала встречаться с ним два раза в неделю. В конце концов, я осознала то, что сделала, и решила, что на самом деле не хочу умирать, я снова хотела жить, но хотела жить с Марти. Мой терапевт помог мне разработать план, который поможет мне разобраться в себе, понять, почему я сделала то, что сделала, и как мне попытаться вернуть свою жизнь с Марти. Но он был очень осторожен, сказав, что возможно, я никогда не верну его обратно. В глубине души я знала, что он прав, но должна была попробовать.
Через четыре месяца после отъезда из Бостона я получила окончательные документы о разводе. В результате урегулирования спора мне была назначена единовременная выплата в размере 100 000 долларов, и был приложен чек на эту сумму. Я не получала ни алиментов, ни какой-либо части бизнеса Марти или его пенсии. Я согласилась позволить Марти продать дом и разделить прибыль. Два месяца психотерапии показались мне пустой тратой, когда я стояла и грустно смотрела на останки своей предыдущей жизни.
Итак, я сижу и смотрю на землю, примерно в десяти тысячах метров под собой, и размышляю над своей разрушенной жизнью. Я сделала несколько огромных ошибок, но также и прошла долгий путь, чтобы понять, почему, и могла гарантировать, что они больше никогда не повторятся. Надеюсь, когда я приеду в Бостон, там будет мужчина, который выслушает мою историю и пожалеет меня. Может, я верну свою жизнь. Может, он снова полюбит меня.
Но, может быть, и нет.