понятно — поэтому и пошла в солдаты. Слушай. Баба... нехер вам тут делать.
С этими словами, он принялся грубо лапать её сиськи, оттягивать соски, щипать их, а затем, навалился на неё, и стал трахать, насколько позволяла её плохо растянутая щелка. Тем временем второй, поняв, что сама она сосать не очень то и умеет, подошел к ней и вновь засунув член в её рот, принялся с уже большей скоростью её долбить. Надю натягивали с двух сторон, отмачивая пошлые и сальные шутки. Они почти не меняли её позу, только один раз, поменявшись местами, поставили её в позу собачки и вновь отымели в два смычка, забрызгав спермой её лицо и вагину.
— Ещё увидимся — сказали они, выйдя из камеры.
Надя, осталась лежать, и стеклянными глазами смотрела в потолок, через несколько минут, на них проступили слёзы.
Голодовку она прекратила на следующий день. Первое время её не трогали, ну как не трогали — во время перемещения из камеры, в комнату допросов, сильно лапали. Затем стали унижать, проводили перед другими заключенными, придерживая её за талию, и тиская попу и сиськи. Она была в наручниках, да и по прежнему исхудавшая и слабая. Иногда кидали к дверям других камер, где некоторые граждане лапали её через решетку. Конечно таких было мало. Пленным было не до сексуальных утех, но там где содержались воры, или извращенцы — её лапали стабильно, она, беспомощно, всё так же стиснув зубы стояла у решетки, а несколько пар рук лапали её груди и дырку. Через ещё неделю таких извращений, её вызвали на допрос. После изнурительного допроса, скудной кормежки, тем более после голодовки, когда это скорее была как затравка, чем реальная еда, она ещё больше стала сдавать в психологическом плане. Она всё так же взглядом, полным ненависти, смотрела на того, кто вел допрос.
Но взгляд этот был лишен внутренней силы, это был взгляд женщины, готовой сломаться в любой момент. Во взгляде читались усталость, изнеможенность, страдания и страх. Человек, что вел допрос, поставил перед ней ноут, была включена конференция «Скайп"а. Там, на экране, был человек в погонах, поздоровался с ней. Вкратце он расписал ей её перспективы — а их, как оказалось, не было. За неё, если и будут вносить выкуп, то позже. Когда она станет мученицей в глазах населения. Когда станет дополнительным символом. Посему никто не спешил. И те, у кого она была в плену, тоже не спешили с ней что-то сделать. Военная информация, которая была у Нади, оказалась совсем скудной, и её захватчики, даже по-началу разочаровались. Она была по факту не нужной, можно было пускать в расход, но мысль воспользоваться ситуацией, и сделать её мученицей для её же собственной страны, стала проявляться для них, в совершенно иных красках.
После трансляции по скайпу, Надя, всё так же сидела за столом, тупо смотря в стол, изредка всхлипывая носом. Минута за другой. Пока тишину не прервал главарь пиратов, вставший из-за