Кукловод. Крымский фронт. Часть 13

и копьё

Зашлепали по полу красивые ножки Светы — она сразу прибежали с листком бумаги и карандашом — записать. Особенно всем понравилась концовка:

А женщина — женщиной будет.

Подруга, и мать, и жена.

Уложит она и разбудит,

И даст на дорогу вина...

И опять все трое плакать — да не прощаюсь я с вами, мои красавицы. Света быстро оделась и в редакцию нашего «Боевого листка» — «Стихи моей любимой». Вернувшись, она засмеялась — политруки услышали, что вскоре буду новые стихи командующего и буквально «стучат копытами» в ожидании. Ну а мне — завтрак! Сегодня я в штаб не иду — жду звонка со станции. Тот самый пожилой старшина вспомнил — на станции Симферополь есть один склад, куда свозили трофеи с финской войны. Но что-то я волновался, сам не знаю, почему. Выпил под настроение немного польской «старки» — темно-коричневая жидкость едва плескалась на самом дне стакана, и большую чашку черного, как африканская ночь, и сладкого, как кровь диабетика, кофе. Выкурил папиросу и потянулся было за второй, но тут полковая труба, точнее — телефонная трубка пропела «сабли наголо!», и понеслось. Едем в Джанкой. А Толбухин пусть покомандует — не всё же ему начштаба быть. Хватит мне няньком у него быть! А сам я решил сработать по принципу:

«Хочешь, чтобы было сделано хорошо — сделай это сам!»