Одна Любовь на всех

Федор пока не задумывался. Он вовсю хозяйничал среди грязноватой газовой плиты, старенького холодильника марки ЗИЛ, колченогого стола и тройки очень крепких, наверное, еще советских табуреток: поставил кипятиться сразу и воду под пельмени, и чайник, наполнил на две трети граненые стаканы дешевой водкой, быстро отрезал от изрядно заветренного куска колбасы пяток толстых кружков, достал нарезной батон, расставил пару тарелок и вилок. И долго ему ждать не пришлось.

Люба, заглянув после уборной в ванную, углядев там две мужские бритвы, развесив на огненно горячей трубе свои мокрые носки, вымыв руки и протерев лицо первым попавшимся полотенцем, появилась на кухне с сакраментальным вопросом:

— А ты один живешь?

— Нет, с другом, — Федя, чуть замешкавшись, кивнул на табуретку, приглашая гостью присесть. — Давай по водочке. От простуды в такую погодку самое то. Ну, и за знакомство как бы...

Девушка присела, подсунув под себя одну ногу, чтобы хоть немного погреть заледеневшую в мокром кроссовке ступню. Понюхала подозрительно содержимое стакана и тут же лихо, как будто делала это каждый день перед завтраком, обедом и ужином, проглотила неприятно пахнущую водку.

— Мы тут снимаем на двоих, — пояснил Федя, наблюдая, как гостья вцепилась аккуратными ослепительно белыми зубками в бутерброд. — Так совсем дешево выходит. Да и райончик здесь — не дай бог. Если бы не машина. Ну, да, отцова, но у нас с Климом, это дружок мой, и доверенность и права — все честь по чести. Мы с ним по разным сменам спецом разбежались. Сегодня он до полуночи в магазине, я бомблю. Завтра он бомбить будет, а я в подсобке мешки ворочать...

С постоянными жильцами старенькой однушки на шестом этаже все было понятно, как божий день. После школы куда было податься в захудалом городке очень-очень дальнего Подмосковья? Вот и выбрались хоть немного подзаработать, чтобы не клянчить у безденежных родителей на пиво с друзьями и кино с подружками. Худо-бедно, прижились в столице. Положа руку на сердце, скорее и худо, и бедно, но дома-то еще хуже и беднее. О перспективах и планах на дальнейшую жизнь в двадцать лет как-то не очень думается. Есть деньги на квартиру, пельмени и пиво — значит, живем неплохо. По выходным раз-два в месяц можно сходить в дешевый клуб, попрыгать на танцполе, подраться с такими же, как они, задирами. Еще летом-осенью иной раз бывали на футболе, но тоже — только лишь поорать и попрыгать на трибунах, порой к концу матча забывая, кто и с кем играет.

Федя, выложившись в неожиданном для него длинном монологе, примолк, переводя дыхание. И тут чуток захмелевшая от плохой водки Люба подхватила эстафету вечерней исповеди.

В столицу она подалась из похожего депрессивного городка среднего Поволжья. Почти сразу повезло, не пришлось стоять на трассе или ложиться под клиентов в «салоне», устроилась продавщицей в неплохой магазин женского белья. Хозяйкой оказалась женщина, но тут Любаня умолчала перед внимательным слушателем, что пришлось долго и усердно вылизывать немолодое, но ухоженное женское