Инвалид. Часть 4

живёте. Кончился наш папа как мужчина, а ты ещё в соку. Как говорят, сорок пять — баба ягодка опять, а тебе и того меньше. — Марина гладила мать по голове, по плечам, по грудям, а та смотрела на меня странным изучающим взглядом. В ней шла ожесточённая борьба, между природным женским началом и общественной моралью.

Марина незаметно развязала тесёмки ночнушки и стянула её, освободив груди матери, большие, полные, с крупными вздёрнутыми сосками и начила их посасывать. Мораль проиграла.

Вера сдалась и я, как победитель, не стал тут же пользоваться достигнутым успехом, а подошёл к столу разлил коньяк по рюмкам.

— Верочка, я потрясён вашим обаянием, особо ярко проявившимся в этой сорочке. Я очарован вами с первого взгляда. Давайте выпьем за гармонию. За вас, за ваши хорошие отношения в семье и полноценную сексуальную жизнь.

Я подал ей рюмку и заставил встать. Ночнушка соскользнула к ногам, открывая давно нехоженые дебри лобковых зарослей. Но какая у неё точёная фигура зрелой женщины полной здоровья и желания!

— За тебя, дорогая. — присоединилась к нам Марина, уже успевшая где-то раздеться до гола.

— И ты? — подняла бровь Вера.

— А как же? Ведь он мой любовник. — прижалась ко мне Марина, положив руку на выпирающую ширинку. — Могу поделиться. Для тебя, мамуля, мне ничего не жалко. — расстегнула она молнию и извлекла на свет божий вздыбленный фаллос. — Хочешь? — лизнула Марина головку.

— Боже! Как можно? — в ужасе прикрыла ладонью рот Вера.

— По-разному можно. Так, например, — погрузила она головку в рот, — или так, — сунула Марина член за щёку, — и даже так, — насадилась она горлом по самые яйца, — и про яички забывать нельзя, — поиграла она мошонкой. — Ну так как? Будешь?

Пока Марина демонстрировала матери разнообразие ласк, Вера почти упала на стул и, как заклятие, повторяла — «Боже, мой... «.

Балдея от минета, я нашёл в себе силы стянуть майку и выпутаться из сползших ниже колен джинс.

— Вера, ты чему удивляешься? Тому, что это делает Марина, или тому, что это, оказывается, вообще можно делать?

— Что? А. Нет, я конечно, слышала о минете, но видеть, как это делает твоя дочь?

— Мамочка, если бы мне было неприятно, я бы к члену никогда бы не притронулась, не говоря о том, чтобы взять его в рот, но мне нравиться целовать и сосать его, чувствовать на языке нежную упругую плоть, вкус его головки, его соков, его спермы, наконец. Мама, мне это очень нравиться. Нравиться чувствовать, как мужчина трепещет от моих ласк, а член дёргается, от особо нежных прикосновений, напрягается до окаменения. Нравиться чувствовать, как по взбухшим венам учащённо пульсирует горячая кровь, как наливается головка, заполняя собой весь рот. Это замечательно, мама. Я вот рассказываю тебе о своих ощущения и уже возбудилась так, что готова кончить, а когда сосу то реально кончаю. Неужели ты никогда так не лакала отца?

Марина говорила и нежно дрочила мне член, а я мелкими шажками подошёл в плотную