С узбеками

ни в чем не бывала, продолжила дальше насаживаться на его член, помогая ему войти до основания. Через несколько мгновений, яйца узбека вовсю бились об промежность моей жены, а ей стоны казалось стали еще более сладострастнее...

Старый прораб слился в ротик Лены, она проглотила всё до капли. Позже её попку также опробовали второй узбек и подсобник. Далее она в бешенном темпе скакала на члене одного из них, её попеременно имели в разные отверстия, были моменты когда и сразу в три...

Жену мне отдали под утро. Казалось, она вся пропиталась спермой. Её лицо, грудь, ноги, — всё было в засохшей корке. Сама она идти не могла, я на руках принёс Лену в баню, которая конечно остыла, но вода по-прежнему была тёплой. Я заботливо тёр мочалкой и мыл свою любимою. Из её киски чужая сперма вытекала просто потоком. Влагалище было разъезжено как никогда, раскрасневшиеся губки не смыкались.

Я попытался поцеловать свою жену, она слабо сопротивлялась. На губах был соленый вкус, изо рта просто разило спермой. Раскинув её ножки на пологе, я попытался было войти в жену, но она сомкнула их и простонала, что ей больно.

— Лучше успокой её язычком — услышал я тихий шепот своей любимой.

Я послушно опустился к её промежности и принялся нежно вылизывать бутончик. Всю сперму, конечно, вымыть не удалось, я чувствовал её вкус и запах. Мне было противно вычищать Лену после узбеков, но в то же время ужасно хотелось сделать ей приятно. Жена по началу издавала какие-то звука, но чуть позже замолкла совсем. Подняв голову, я понял, что она уснула. Аккуратно, чтобы не разбудить свою любимую, я отнёс её на диван в предбаннике, и укрыл одеялом. Голова разрывалась от обилия различных мыслей, но видимо от нервного перенапряжения, я быстро провалился в глубокий сон.

Проснувшись, я не ощутил рядом присутствия Лены. Возвращалась вчерашняя память, больно резав по внутреннему эго. Хотя, бесспорно, за ночь картины увиденного притупились, и были уже не так ярки, и в целом всё казалось нереальным. Я твёрдо решил для себя никогда не вспоминать эту ночь и не разговаривать с женой об этом. «Вероятно, сидит, переживает, или вообще уехала в город на автобусе» — решил я для себя.

Вышел я из предбанника уже довольно бодрый. Меня подогревала мысль, что если моя благоверная не уехала, то она сейчас, сидит, плачет. А я весь такой мачо — типо да ладно, я тебя прощаю, всё нормально. Не плач.

В доме я её не обнаружил. «Точно уехала» — подумал я. Решив, что нужно поставить узбеков на место я направился в их сторону. Щас, думаю, докопаюсь до каких-нибудь мелочей, наору на них, а позже и совсем уволю. Наполненный внутренним порывом я открыл калитку.

Старый узбек курил на улице. Завидев меня, он лукаво улыбнулся. Смерив его презрительным взглядом, я двинулся дальше. Зайдя в дом, я сразу услышал её стоны. На ватных ногах я двинулся дальше. Один из