Гоблинов слишком много

черепом лежала рядом. Другую его дубину, которой он насиловал её накануне, он не удосужился даже ничем прикрыть. Тайрис тихо подкралась к нему, благо она так и осталась обнаженной и босой. Она приподняла его голову и обмотала цепь вокруг его шеи. Огр открыл глаза, потянулся к дубине, но было поздно. Он захрипел, забился, на этот раз в предсмертных конвульсиях. Зеленое его лицо потемнело, язык вывалился, глаза закатились. Голова бессильно откинулась на пол. Тайрис подняла свой кинжал и открыла кандалы. К счастью они были совсем примитивные, к тому же сделанные из плохой бронзы. Потом склонилась над его членом, взяла в руки сдувавшуюся зеленую мошонку и отсекла их от тела. Немного подержала в руке, глядя, как кровь капает на мертвое тело, и бросила. Так себе трофей. Тайрис сняла со стены факел, немного повозилась, чтобы зажечь его. От него зажгла еще несколько.

Потом она засмеялась гортанным гоблинским смехом и бросила один в угол, где лежала куча сухого навоза. Она мгновенно вспыхнула. Тайрис вышла наружу. Остальные факелы она использовала с той же целью. Нужно очистить это проклятое место огнем. Никто, кто прикасался вчера к её телу, не должен уйти отсюда живым. Она шла среди разгорающегося пламени, её белое обнаженное тело отсвечивало оранжевыми бликами. Сейчас она была больше похожа на дьяволицу-криганку, чем на человеческую женщину. Барабаны смолкли ещё вечером, но их бой все ещё слышался в её голове. Она поймала нужный ритм. Ритм этих земель.

Гоблины горели, кричали от боли, падали. Один из них, самый маленький подполз к её ногам. Он тянулся к ней черной горелой рукой, будто о чем-то умоляя. Тайрис приподняла его голову, и вонзила кинжал в шею. Он захрипел и затих. Когда она вышла из поселка, множество зажженных огней слились в один большой пожар. Пламя зарычало и поднялось выше домой, яростно пожирая дерево, солому и кричащую плоть.

Тайрис не помнила, как спустилась с гор. Она вновь шла по степи, полностью обнаженная, вооруженная одним лишь кинжалом. Но степь больше была для Тайрис чужой. Они отныне были повенчаны, скреплены чем-то общим. Потому она шла, не боясь ни змей, ни скорпионов, ни сольпуг, что прятались в траве. Она была здесь дома. Вдали виднелось что-то темное и живое. Это была её лошадь. Она спокойно щипала сухую траву. Тайрис вскочила на неё, ударила по бокам пятками и та понеслась по степи. Запрокинув голову, она завыла, словно волчица, и местные степные волки вторили ей. Тайрис никогда не было так легко на душе, она мчалась навстречу пьянящему ветру.