эякуляцией, искренне завидую вам. Дергаешься как заведенный. Раскачиваешься с все большей амплитудой.
Блядь, выпал. Ничего, ничего, сейчас... Так... Так... Десяток секунд одиночества, а потом опять — юрк в мягкую постельку. И снова скрип, скрип, скрип... Что бы такого вспомнить, чтоб быстрее? Я мокрый от пота...
...
Вот скоро и ОНО. Была когда-то такая передача «Момент Истины». ОНО зарождается где-то в начале ствола, движется к выходу, наполняет пенис мучительным, сладким и торжествующим и, наконец, изрыгается яростными горячими плевками, похороненными в американском латексе. Все. Ура. Некоторое время не вынимаю и продолжаю вяло двигаться, чтобы не было «Нью-Йорк — город контрастов». Потом осторожно вытаскиваю и валюсь рядом с Ирой. Лена ложится с другой стороны. Все устали. Не хочется никуда идти. Лень даже пойти снять гандон и выссаться. Минут через пять подымаюсь и иду в парашу — ссать хочется нестерпимо. Сдираю резинку! и топлю ее в белой пасти унитаза. Прощай, сынок. Ссу. Шумно спускаю воду. Выхожу. Ванна уже занята.
Завтра нам всем троим будет немного стыдно. Им — за то, что напились, повелись и занимались вчера черти чем. Мне — за то, что они непохожи на тех двух девонек из фильма «Дикие Штучки». Вот так и живем — кто кого наебет.