Полина

сразу стало неуютно. А Надя между тем стала стонать в голос, чуть раскачивая бедрами, словно (в это невозможно было поверить!) хотела заполучить мужской язык как можно глубже. «Но ей же не может больно от языка и губ! Почему она стонет? Неужели от наслаждения?» — думала Полина, которую немного отрезвили странные пульсирующие ощущения внизу живота. — «Какое же должно быть наслаждение, чтобы стонать от него?». Девушка вспомнила, как сама тяжело дышала во время сладких судорог внутри, совсем так же, как Надя вначале, когда мужская рука забралась ей в джинсы...

Из глубин самокопания ее вывел шлепок, которым все же наградил Евгений довольную сокурсницу:

— Все, иди давай уже.

...

Маленький оргазм (а надо себе отдавать отчет, что именно это с ней и произошло, едва она увидела, как мужские губы впиваются в нежные складочки сокурсницы) успокоил Полину ненадолго. Ее снова стало подташнивать от страха, волнения и ожидания чего-то сладко-запретного. От страха, потому что она уже была уверена в том, что хотели бы сделать с ней мужчины. Конечно, надежда умирает последней, и все еще хотелось верить в то, что они удовлетворятся сокурсницами, а ее не тронут... Волнения, потому что взгляды мужчин все чаще впивались в ее прелести, лаская их, словно руками, отчего соски снова затвердели, а между ног возникло желание... И ожидание, что ее будут так же тискать, забираться между ног пальцами, а вдруг, чем черт не шутит, и целовать ТАМ... А может и... Последние мысли Полина старательно гнала, ведь как это можно — отдаться мужчинам вот так сразу?... этим милым... привлекательным... уверенным в себе мужчинам...

Уже пару минут скромница смотрела прямо перед собой, не желая замечать, что творится на диване как с одной стороны, так и с другой. Шутки и смех смолкли — Надя сидела на коленях у Владимира, а Люда — у Евгения, парочки самозабвенно целовались, а мужские руки совершенно точно находились между бедер каждой, об этом недвусмысленно говорили грудные стоны («Или скорее мычание» — усмехнулась девушка), раздававшиеся и справа, и слева. Кроме того, краем глаза девушка видела, что ручки сокурсниц почти сразу пробрались за ремни и довольно активно там что-то делали. Полина краснела и бледнела, представляя, что они могли там нащупать и в каком раздутом виде, пошлом и непристойном!

Девушка ощущала себя несчастной, и даже больше не из-за того, что при ней разворачиваются совершенно непристойные действия, а, похоже, из-за того, что снова была брошенной и никому ненужной. Но в следующий момент она вздрогнула, и вся заледенела от ужаса. Она почувствовала, как рука Владимира затискивается под ягодицу, властно сжимая. Скромница хотела возмутиться, но поняв, что вместо отповеди сможет только пискнуть, словно загнанная в угол мышка перед кошкой, только нервно сглотнула. Между тем, не удовлетворившись одним тисканием попки девушки, мужчина завел руку за край шаровар и уверено запустил туда. Ее чуть не стошнило, во всяком случае, именно это, по ее убеждению, было причиной того, что