Ночь рокового наваждения

беззащитный рот несчастной девушки на свой конец. Маша задыхаясь, закашлялась. Иван буквально трахал рот своей родственницы, крепко держа её за волосы.

Вволю наиздевавшись, Петрович презрительно оттолкнул давящуюся слюнями Машу прочь от себя, слез с плачущей девушки, встал с кровати и убрал свой мокрый конец в ширинку брюк.

За окном уже почти рассвело.

— Вась, освободи ей руки — бросил Петрович своему другу.

Василий умчался на кухню.

— Сейчас ты пойдёшь в ванную, приведёшь себя в порядок и тут всё уберёшь, поняла? — Иван Петрович сжал плечи девушки.

— А если кому-нибудь расскажешь... — мужчина поднёс к мокрому, распухшему лицу Маши кулак.

— Какое-же ты говно — искусанными в кровь губами, чуть слышно прошептала девушка.

Вернулся Василий, держа в руке столовый нож. Разрезал путы, Маша бесформенной массой распласталась на сбитой кровати.

— Пошли пройдёмся, заодно похмелимся — предложил Иван Петрович другу, увлекая его прочь из комнаты...

Выйдя из подъезда и дойдя до всё той-же круглосуточной палатки, мужики услышали странный громкий шлепок и звук автомобильной сигнализации. Обернувшись на звук, парочка увидела продавленную крышу машины, открытое окно и Машу, лежащую в неестественной позе на крыше помятой «девятки».