Новоселье

дотянуться до меня губами. Мы слились в засосе. Сашка стал подпрыгивать под нами. Послышалось чавкание Надькиной пизды. Мне хотелось разодрать ее жопу на части. Новые ощущения так переполняли меня, что мои руки сами схватили ее за бока, и я стал неистово насаживать ее по самые яйца.
Надька при каждом моем движении вперед вскрикивала, как резаная. Она повернула ко мне свое лицо. На ее глазах были слезы, но выражение лица поразило меня своей похотливостью. В этот момент я заметил, что всю эту сцену наблюдают из коридора Маринка и другой Сашка. Это только раззадорило меня, и мы стали двигаться еще сильнее.
Кончали мы все бурно. С криками и воем. Володька в гостиной даже проснулся от наших криков и вышел с претензиями в коридор.

Происходящее дальше было уже не так интересно. Мы вытащили из туалета окончательно заснувшую толстуху и положили ее на кровать посередине. За ночь все выебали ее по несколько раз, но она уже не вставала, чтобы подмыться. Так и лежала в луже спермы. Один раз Надюха после очередной порции спермы в свою пизду встала над лицом спящей и села на нее со словами: «На, полижи». Сперма вытекала из ее пизды прямо на лицо толстухи и Надька размазывала ее, двигаясь туда-сюда. Надюху тоже ебали по несколько раз в разных положениях, но уже скорее по инерции, чем от желания. Маринку мне выебать не удалось, и больше я ее никогда не видел.

Уже светало. Мне удалось поспать полтора часа. Когда я уходил, чтобы успеть на восьмичасовую электричку в Москву, меня провожала Надька. Мы с ней долго целовались в коридоре. Она стояла в одной мужской рубашке, и все пыталась подставить свою пизду под мои руки.
— Может останешься еще? — спросила она.

Я молча поцеловал ее в губы. Присел на корточки, раздвинул пальцами половые губы ее пизды, затянул клитор в рот, пососал его, потом поднялся, еще раз поцеловал ее и побежал на электричку.