Одна десятая лошадиной силы. Часть 3

круге вошедший в раж пилот еще немного прибавил скорость и восторженно наблюдая, как спидометр медленно приближается к сорока. Пульс так же продолжил рост и на значении 160 цвет сменился на оранжевый. Андрей плавно, но уверенно нажал на педаль тормоза и очумевшая от перегрузки женщина закричала от пронзительной боли в клиторе. Она замерла, судорожно прижав друг к другу колени. Резь прекратилась, но из глаз невольно потекли слезы. Веломобиль остановился и Андрей, обернувшись, успокоительно потрепал ладонью по ее щеке. Часы на приборной доске показывали шесть сорок. Пульс постепенно снижался. Оставалось двадцать минут. И он медленно повел багги к на свое место. Ирина несколько раз прокрутила педалями и они оказались на месте. Через десять минут он ее распряг, отцепив от капсулы все провода и отстегнув все, удерживающие женщину в рабочем месте ремешки и карабины. Взяв за руку, он помог ей сойти на землю. У него не было пульта, поэтому он просто осторожно приобнял ее за плечи и повел к зданию. Ирину терзали противоречивые мысли. С одной стороны он последние пол-часа нещадно гнал ее, заставляя делать нечеловеческие усилия, чтобы не быть растерзанной жуткими разрядами электротока, а с другой она с наслаждением ощущала нежное прикосновение его рук, пусть даже в перчатках. И это чувство пробуждало в ней целую гамму забытых ощущений, которые, вероятно были запрятаны всем ее организмом куда-то далеко. До лучших, возможно, времен. До того момента, когда она вновь, возможно, станет женщиной. Андрей привел ее к Любе и быстро удалился, погладив на прощанье по щеке.

— Ууу! Какие мы сентиментальные, — пропела Любовь Васильевна, с улыбкой на лице проводив его взглядом. — Запал, никак, голубок. На тетеньку потянуло.

Она снимала с Ирины трико, посмеиваясь и иногда оглядываясь на дверь, за которой скрылся Андрей. Она бросила трико в корзину неподалеку и стала с интересом разглядывать Ирину, оставшуюся стоять в одном ошейнике на шее и браслетах на запястьях. Люба критически осмотрела мускулистые ноги вспотевшей и не до конца восстановившей дыхание женщины и машинально сделала несколько снимков, обходя ее со всех сторон. Она провела ладонью по крепкому животу Ирины и хмыкнула:

— Не так уж и красиво. Если б не твоя задница, дорогуша, то вообще смотреть не на что.

Ирина не слышала Любу и только могла догадываться, о чем бормочет эта самодовольная тетка в красной олимпийке. Любовь Васильевна быстро приблизилась и закрыла отверстие в кляпе. Ира быстро засопела носом и вопросительно посмотрела на Любу.

— Что такое, лошадка? — удивленно вскинула брови хозяйка кабинета. — Привыкай к трудностям. Наступают твои суровые будни. И нечего на меня так таращиться.

Она подошла вплотную к женщине и, схватив за ухо, повела к двери.

В коридоре поджидал Ахмат, который развернув ее в нужную сторону, хлопком по заднице дал команду идти. Ирина пошла в сторону хирургии, где Сан Саныч вынул из нее капсулу, а потом в помывочную. Ровно в девять она сидела за