и изношенности, Наташа помогала им руками, лапая яички. Первый начал брызгать я. На правах мужа я выплеснул струю на лицо сперма потекла по волосам, по щекам. За мной стали спускать остальные. Каждую порцию белой мутной жидкости Наташа размазывала
по сиськам, животу, по ногам.
— Какой кайф! Люблю запах спермы.
Последним остался Петрович. Вот паразит, ничего не умеет делать.
Пришлось Наташе ждать. И все ждали. И смеялись.
— Ну давай Петрович, это тебе не просто лапать. Тут надо выстрелить. Ну же сильнее — хохотали его друзья. Петрович пыхтел как паровоз, яростно наяривая свою палочку.
Но ничего не получалось
— А 69 нельзя? — жалостно спросил невропатолог
Наташа строго посмотрела на него:
— Я сейчас обижусь. Неужели я вас дорогой доктор не завожу. Лучше давайте я вам помогу. — И Наташка стала на колени перед Петровичем и стала сама дрочить его маленький членик, оголяя и закрывая головку. Доктор что то дёрнулся что то изобразил, даже вроде какая то капля потекла.
— Ну наконец то — все радостно подиграли ему. Петрович ожил, гордо поднял голову
— Есть ещё порох в пороховницах. А всё благодаря Наталии.
— Вот теперь в благодарность вам Сергей Петрович и втереть в меня этот эликсир.
— С удовольствием. — Петрович сам не свой полапать
После втирания или растирания мужики взяли Наташу на плечи и вынесли на воздух, там уже было кофе с лимоном...
Доставили нас к санаторию весело, вызвали какую то газель. Все влезли туда. Громко обсуждая вечер. Настолько громко, что тема заинтересовала водителя, какого то абхаза. Он даже музыку приглушил. Наташа ехала без труисков и лифчика. Она их подарила Вите на память. Сидела сзади, между Андреем Викторовичем и Геной, шщироко раздвинув ноги. Они своими руками лапали её опухший клитор. Абхаз, всё посматривал назад, но в темноте можно было только догадываться о том, что там происходит. Видно он тоже приболдел от такой бляди. Но это уже другая история.
А с Петровичем мы ещё долго встречались, он у нас прислуживал в номере. Вскоре опять едим в этот санаторий.