Прошедший день застыл и опустел

мужчиной, а мне не стыдно.

— А с чего вдруг должно было быть?

— Ну знаешь, — продолжала она, — до сегодняшнего дня я думала, что так и не решусь на секс с кем-то другим.

— Но ты ведь догадывалась, что есть мужчины, которым проще «дать», чем объяснять почему не «дашь», — улыбнулся я, вспоминая эту реплику одной из бывших коллег.

— Это да, — усмехнулась Оля.

Мы допили чай и начали собираться: пока я уложил карематы и покрывало в багажник, Оля успела переодеться и сделать в ближайших кустиках все свои женские дела. Когда она вышла из кустиков, я уже сидел в машине и ждал её.

— В кино, наверное, мы уже не успеем, — сказал я, намекая на тот эпизод с Дашей, когда она решила удовлетворить себя вибратором прямо в кинозале.

— Пожалуй, что нет, — ответила Оля. — Я бы, честно говоря, уже отправилась на вокзал — у меня хроническая паранойя, что могу не успеть на поезд.

— Нет проблем, — сказал я и мы поехали в сторону города. За окном промелькнули те две компании отдыхающих, что стояли по дороге сюда. Ребята уже были в такой кондиции, что мне пришлось сбавить скорость возле них, опасаясь, что кто-то может прыгнуть или просто свалиться мне под колеса. Я приоткрыл окна в машине — в салон ворвался аромат цветущего леса: запах акации явно перебивал весь остальной спектр запахов, но это не раздражало, а наоборот, наводило на приятные воспоминания о детстве. Детстве, когда мы, малыши-карандаши, поглощали цвет акации, называя это «кашкой».

В этом запахе было что-то родное и близкое сердцу. Оля молчала всю дорогу, но судя по её лицу, она больше была задумчива, чем мучилась от угрызений совести. Скорее всего, мне удалось чуть-чуть приоткрыть её глаза на жизнь, и она оценивала открывшиеся горизонты.

Опять через раз начали попадаться «тянучки», что свидетельствовало о том, что мы уже на подъезде к железнодорожному вокзалу. Я даже не допускал и мысли, что удастся там припарковаться. Поэтому в квартале от вокзала я остановил машину у обочины и кивнул Оле. Она поняла ход моих мыслей и вылезла из машины. Неспеша и наслаждаясь уже почти летним солнцем, мы пошли пешком в сторону вокзала. Я катил её чемодан, а она как маленький ребенок глазела по сторонам.

Возле вокзала была масса ларьков со всякой едой, и я предложил Оле съесть по мороженному. Она была только «за». Меня всегда завораживало как мороженщик брал вафельный стаканчик, наполнял его почти жидким мороженным, которое быстро застывало, а потом почти мгновенно опускал его в жидкий шоколад и тут же вручал оное вам. Можно было успеть заметить, как еще жидкий секунду назад шоколад, вдруг становился аппетитной корочкой на нежном фруктовом мороженном.

Поглощая мороженное, мы вышли на перрон. До отправления поезда было около двух часов. Мы сидели, болтали о том, о сём. Оля травила байки из жизни медсестры и из жизни медбрата. Я порой удивлялся черному юмору мед работников, но