2 из 36

Ты уверена? Но почему? Он же так с тобой поступил...

— Да нет, он тут не виноват. Наоборот, он всё правильно сделал, и я даже в каком-то смысле ему благодарна за этот жизненный урок.

— Вот как... Дело твоё, хочешь — отправляй!... — В очередной раз я убедился, как порой бывает трудно предугадать реакцию женщины...

— Что скажешь, поможешь мне выбрать из них лучшие? — Спросила она меня немного лукаво.

— Ты хочешь мне их сейчас показать?! — Поперхнулся я последним глотком своего капучино.

— Гм!... Как будто тебе самому не хочется на них посмотреть!..

— Хочется. — Признался я. — Но я бы ни за что не решился об тебя этом попросить.

— Да ладно, чего там... Я же уже рассказала тебе свои историю. Ты, кстати, единственный человек, с которым я ей поделилась! — Она взяла в руки свой телефон и принялась листать страницы фотогалереи...

— Единственный, пока я не опубликовал новый рассказ. — Уточнил я.

— Ну, да... Я это понимаю... Вот, смотри отсюда, и сам листай дальше. — Она протянула мне свой смартфон. — Там тридцать шесть кадров...

— Ничего себе! Дедуля-то как расстарался... Видимо, запал он на тебя конкретно! Тридцать шесть!... Ты посчитала?

— Конечно! Знаешь, сколько раз я сама их пересматривала и вспоминала, как всё это было!

— Не знаю... Сколько?

— Прошло уже два с половиной месяца. И я частенько, когда остаюсь дома одна, надеваю свои сандалики, снимаю трусики... Причём снимаю именно тогда, когда сандалии уже на мне, чтобы почувствовать, как они скользят по ножкам, обтянутым тугими кожаными ремешками, а попка при это оголяется... Потом плюхаюсь спиной на постель, поджимаю к животу колени и... опять представляю в себе его толстенный член.

Я тем временем пролистывал кадры из «фотосессии». Там было несколько общих планов, многие кадры были не в резкости, но некоторые оказались волне удачными. Но одном из них была запечатлена с близкого расстояния её красивая щелочка с розовым клитором и гладко выбритыми пухлыми губками, растянутыми вставленным меж них до отказа внушительным мужским достоинством.

Весьма удачно у старика получилось крупно заснять и холмик её небольшой грудки с аккуратным малиновым сосочком на вершине. А один единственный кадр, на котором было хорошо видно её личико, меня просто поразил. Расплывшаяся в неповторимой предоргазменной гримасе мордашка моей знакомой выражала всё: и негу, и похоть, и страсть, и наслаждение, и стыд, который она испытывала в тот момент... А к подбородку был прижат уголок той самой кожаной сумки, которая сейчас стояла на нашем столе.

Продолжая пересматривать уже по третьему кругу эти фото, я слушал весьма откровенные подробности о том, что она испытывала, когда «расплачивалась» за покупки в том магазине. Она не считала то, что с ней сделали изнасилованием, поскольку как такового насилия ведь и не было. Но нельзя было не заметить, как её возбуждали и будоражили все подробности этой истории.

В одной руке я держал телефон, а свободной рукой мне захотелось дотронуться до её кожаной сумки, которая тоже