Неяды. Пост скриптум

что она без трусиков. Однажды я даже проснулся рано утром от чудесного минета, чего раньше она категорически не допускала. Уже в последний день перед нашим отъездом будущий тесть собрал всех за столом, на который водрузил огромную бутылку вина. Посиделки затянулись за полночь. И вдруг я заметил, что Маришку что-то тревожит. Она сидела очень скованная, сильно краснела, вздрагивала и отвечала невпопад. Я спросил, как она себя чувствует.

— Все хорошо. Кажется, я немного перебрала, — улыбнулась она, — я лучше пойду в комнату, полежу.

Я хотел пойти с ней, но изрядно захмелевший тесть разлил остатки из бутыли в два больших стана и попытался произнести какой-то мудрый тост, в смысле которого он сам скоро запутался, и закончил все банальным: «За женщин!»

Когда вино было допито, я поблагодарил Маришкиных родителей за теплый прием, и отправился в комнату. У самой двери меня остановили доносившиеся оттуда недвусмысленные стоны. Я оглянулся, убеждаясь, что тут больше никого нет, и тихо приоткрыл дверь нашей спальни. Маринка лежала на кровати. Ее чулки, юбка и трусики валялись рядом на одеяле. Расстегнутая кофточка обнажила возбужденные груди, одну из которых она сильно сжимала рукой. Пальцы второй ее руки утопали в розовой дырочке вагины и звучно хлюпали при каждом движении. Иногда ее стоны срывались на крик, и на всякий случай я тихо вошел в комнату и прикрыл дверь, чтобы не переполошить домашних. Зрелище было для меня дикое, но Маришка, кажется, не владела собой. Мне даже пришлось крепко закрыть ей рот ладошкой, когда она принялась кончать. Закончив извиваться на смятом одеяле, она медленно открыла глаза и посмотрела на меня.

— Я сильно кричала да? — спросила она, виновато улыбнувшись.

— Ну в Москве точно слышно не было, не переживай, — я скрестил руки на груди и смотрел на нее внимательно, ожидая объяснений. Но с ними Марина не спешила. Она медленно поднялась, застегнула кофточку на груди, вытерла краем и без того мокрого одеяла свои бедра и промежность, одела трусики, и, вздохнув, взглянула на меня.

— Это уже второй раз, — сказала она, — после того случая со мной что-то происходит. Я не могу себя контролировать... это такое дикое желание... нельзя никак совладать с ним... не знаю как объяснить.

— Может к врачу нужно показаться? — стал переживать я, вспоминая ту черную скользкую пиявку, что проникла ей внутрь.

— Ничего... я разберусь с этим, — отмахнулась Маришка, — давай спать. У меня жуткая слабость.

Когда мы вернулись в нашу прохладную городскую квартиру, меня посетило дежавю. Оставив Маришку в комнате разбирать вещи, я пошел на кухню, чтобы налить нам лимонад. Вернувшись в комнату с двумя полными стаканами, я обнаружил свою невесту сидящей на кровати со знакомым синим блокнотом в руке. Все как в тот раз, перед нашей поездкой. Только вот взгляд у Марины был скорее растерянный, чем возмущенный.

— Это... что? — спросил я.

— Дневник, — как-то равнодушно ответила Марина и захлопнула блокнотик.

— Тот самый?

— Тот самый...

— Ты